Форум
Если поверить на слово нашим руководителям, то они днем и ночью занимаются
импортозамещением, не пускают в Россию иностранную еду и не дают отдыхать всем
гражданам в отдельно взятых странах, а отдельно взятым категориям — во всех.
Однако начальство явно преувеличивает свой вклад в наши проблемы.
Это можно показать на цифрах.
Так ли сильно упал импорт? В 2018-м в Россию ввезли иностранных товаров на $249 млрд.
Это ощутимо, хотя и не радикально меньше, чем в 2013-м — последнем докрымском и
досанкционном году ($341 млрд). А товарный импорт за январь—апрель 2019-го ($78 млрд)
сократился еще на 1% по сравнению с тем же отрезком прошлого года.
Скажете, импортозамещение? Лишь в малой мере. В 2013-м баррель нефти стоил почти $110,
а сейчас — $65. В 2014-м нефть резко и необратимо подешевела. Пропорционально сократилась
и экспортная выручка, которой надо покрывать импорт. Ввоз товаров в любом случае должен был
заметно упасть. Да, санкции тоже сказываются. Как и то, что наши власти перехватывают и
откладывают про запас часть нефтедолларов, готовясь бросить их на нацпроекты.
Но это все же не «во-первых», а только «во-вторых».
Вот для наглядности краткая импортная история нашей державы. В 2001-м иностранных товаров
ввезли в Россию всего на $51 млрд. Нефть была очень дешева. А в 2008-м, на тогдашнем нефтяном
пике, — на $289 млрд, почти вшестеро больше. За этот отрезок времени, называемый «жирными
годами», у широких масс в нашей стране сложилась привычка к иностранным изделиям и продуктам,
переломить которую с тех пор так и не удалось.
По расчетам экспертов Центра развития ВШЭ, ежемесячный импорт товаров (пересчитанный с
устранением сезонных факторов) вышел на максимум в середине 2008-го и достиг $27 млрд; год
спустя, на нижней точке тогдашнего кризиса, упал до $14 млрд; потом вместе с нефтью стал расти и
с середины 2011-го до начала 2014-го колебался около $28 — 30 млрд; затем, опять вместе с нефтью,
уверенно пошел вниз, опустившись к началу 2016-го до $15 млрд; после чего плавно рос, дойдя в
2018-м до $22 млрд. Сейчас он съехал примерно до $20 млрд ежемесячно (считая, повторю,
со сглаженной сезонностью).
Как видим, при всех зигзагах, возврата к аскетизму девяностых и начала двухтысячных не происходило
даже в худшие моменты. Российский импорт был и остается внушительным. Причем главная причина его
колебаний — нефтяная цена, а вовсе не старания наших властей передать народ в руки отечественных
производителей. На импортозамещении смышленая часть коммерсантов, бюрократов и блюстителей
порядка заработала многие миллиарды и даже, пожалуй, триллионы рублей, но каких-то других экономических
чудес оно не принесло. Особенно ярко это проявилось на самом горячем участке — продуктовом.
Борьба со ввозом еды, и что из нее вышло. Самоналоженное эмбарго на импорт продуктов питания из Евросоюза,
Канады и США за пять лет так и не конвертировалось в продовольственный изоляционизм. Сегодняшняя Россия
покупает и продает много еды. Притом покупает по-прежнему больше, чем продает.
За первые месяцы 2019-го импорт в Россию продовольственных товаров и сельхозсырья стоил $9,8 млрд,
а экспорт — $7,4 млрд.
И опять немножко истории. Вот как, по подсчетам ЦР ВШЭ, менялся ежемесячный ввоз в Россию продовольствия
из стран дальнего зарубежья (уровень января 2008-го, последнего «жирного» года, принят за 100%): в кризисном
2009-м снизился до 80%; затем с легкими колебаниями рос до 2014-го и достиг 140%; потом в 2015-м снизился до
80% и колеблется около этого уровня до сих пор.
Если бы продуктовое импортозамещение всерьез работало, то объемы импорта еды из года в год плавно снижались
бы. А так они однажды упали вместе с курсом рубля и, соответственно, всплеском рублевых цен на ввозимое
продовольствие — и с тех пор почти не меняются.
Кто бы спорил, продуктовое импортозамещение — чрезвычайно выгодная штука. Но только не для тех, кто ест.
Им приходится платить больше и за домашнюю, и за импортную еду. Не говоря о том, что поступает она совсем не
из того дальнего зарубежья, что раньше. Вместо продуктов, которые прежде приобретались в помешавшейся на
качестве Европе, к нам идут малайзийское пальмовое масло и южноамериканское мясо, обсуждать особенности
которых мешают, с одной стороны, политкорректность, а с другой — безысходность. Ведь других вариантов
начальство стране не оставило.
И, наконец, последний вопрос, на который надо ответить.
Чем заместили иностранный туризм? Правильный ответ: ничем. Внутренние направления, при всех предоставленных
им преференциях, переворота в предпочтениях отдыхающих не произвели. Расходы россиян на заграничные поездки
и пользование иностранным транспортом увеличились в 2001-м — 2008-м с $9,5 млрд до примерно $25 млрд.
В предкрымском 2013-м сограждане израсходовали уже целых $60 млрд. Вслед за этим заграничные туристские
траты упали раза в два, но потом пошли вверх и в 2018-м приблизились к $40 млрд.
Привычка к заграничному отдыху сегодня заметно больше распространена, чем в конце «жирных» лет.
Что удивительно. Ведь поездки сейчас не только стоят дороже из-за девальвации рубля, но и обременены массой
начальственных ограничений. Уж на это-то власти безо всякого притворства стараются наложить свою печать.
Запреты на страны. Запреты для охранителей. Все новые запреты на полеты — то по случаю очередной обиды на
грузин, то из-за скандала с чехами. Тем не менее люди находят пути и прорываются, причем в растущем числе.
Затрещали и ограничения для полицейских.
На всех этих примерах видим, как скромны успехи наших руководителей в попытках подавить те потребности,
которые люди стали всерьез считать важными для себя. Устроить шумные изоляционистские игры властям по
силам, тем более что счета оплачивает народ. Но загнать страну в реальную изоляцию советского образца не
получается — и вряд ли получится.
импортозамещением, не пускают в Россию иностранную еду и не дают отдыхать всем
гражданам в отдельно взятых странах, а отдельно взятым категориям — во всех.
Однако начальство явно преувеличивает свой вклад в наши проблемы.
Это можно показать на цифрах.
Так ли сильно упал импорт? В 2018-м в Россию ввезли иностранных товаров на $249 млрд.
Это ощутимо, хотя и не радикально меньше, чем в 2013-м — последнем докрымском и
досанкционном году ($341 млрд). А товарный импорт за январь—апрель 2019-го ($78 млрд)
сократился еще на 1% по сравнению с тем же отрезком прошлого года.
Скажете, импортозамещение? Лишь в малой мере. В 2013-м баррель нефти стоил почти $110,
а сейчас — $65. В 2014-м нефть резко и необратимо подешевела. Пропорционально сократилась
и экспортная выручка, которой надо покрывать импорт. Ввоз товаров в любом случае должен был
заметно упасть. Да, санкции тоже сказываются. Как и то, что наши власти перехватывают и
откладывают про запас часть нефтедолларов, готовясь бросить их на нацпроекты.
Но это все же не «во-первых», а только «во-вторых».
Вот для наглядности краткая импортная история нашей державы. В 2001-м иностранных товаров
ввезли в Россию всего на $51 млрд. Нефть была очень дешева. А в 2008-м, на тогдашнем нефтяном
пике, — на $289 млрд, почти вшестеро больше. За этот отрезок времени, называемый «жирными
годами», у широких масс в нашей стране сложилась привычка к иностранным изделиям и продуктам,
переломить которую с тех пор так и не удалось.
По расчетам экспертов Центра развития ВШЭ, ежемесячный импорт товаров (пересчитанный с
устранением сезонных факторов) вышел на максимум в середине 2008-го и достиг $27 млрд; год
спустя, на нижней точке тогдашнего кризиса, упал до $14 млрд; потом вместе с нефтью стал расти и
с середины 2011-го до начала 2014-го колебался около $28 — 30 млрд; затем, опять вместе с нефтью,
уверенно пошел вниз, опустившись к началу 2016-го до $15 млрд; после чего плавно рос, дойдя в
2018-м до $22 млрд. Сейчас он съехал примерно до $20 млрд ежемесячно (считая, повторю,
со сглаженной сезонностью).
Как видим, при всех зигзагах, возврата к аскетизму девяностых и начала двухтысячных не происходило
даже в худшие моменты. Российский импорт был и остается внушительным. Причем главная причина его
колебаний — нефтяная цена, а вовсе не старания наших властей передать народ в руки отечественных
производителей. На импортозамещении смышленая часть коммерсантов, бюрократов и блюстителей
порядка заработала многие миллиарды и даже, пожалуй, триллионы рублей, но каких-то других экономических
чудес оно не принесло. Особенно ярко это проявилось на самом горячем участке — продуктовом.
Борьба со ввозом еды, и что из нее вышло. Самоналоженное эмбарго на импорт продуктов питания из Евросоюза,
Канады и США за пять лет так и не конвертировалось в продовольственный изоляционизм. Сегодняшняя Россия
покупает и продает много еды. Притом покупает по-прежнему больше, чем продает.
За первые месяцы 2019-го импорт в Россию продовольственных товаров и сельхозсырья стоил $9,8 млрд,
а экспорт — $7,4 млрд.
И опять немножко истории. Вот как, по подсчетам ЦР ВШЭ, менялся ежемесячный ввоз в Россию продовольствия
из стран дальнего зарубежья (уровень января 2008-го, последнего «жирного» года, принят за 100%): в кризисном
2009-м снизился до 80%; затем с легкими колебаниями рос до 2014-го и достиг 140%; потом в 2015-м снизился до
80% и колеблется около этого уровня до сих пор.
Если бы продуктовое импортозамещение всерьез работало, то объемы импорта еды из года в год плавно снижались
бы. А так они однажды упали вместе с курсом рубля и, соответственно, всплеском рублевых цен на ввозимое
продовольствие — и с тех пор почти не меняются.
Кто бы спорил, продуктовое импортозамещение — чрезвычайно выгодная штука. Но только не для тех, кто ест.
Им приходится платить больше и за домашнюю, и за импортную еду. Не говоря о том, что поступает она совсем не
из того дальнего зарубежья, что раньше. Вместо продуктов, которые прежде приобретались в помешавшейся на
качестве Европе, к нам идут малайзийское пальмовое масло и южноамериканское мясо, обсуждать особенности
которых мешают, с одной стороны, политкорректность, а с другой — безысходность. Ведь других вариантов
начальство стране не оставило.
И, наконец, последний вопрос, на который надо ответить.
Чем заместили иностранный туризм? Правильный ответ: ничем. Внутренние направления, при всех предоставленных
им преференциях, переворота в предпочтениях отдыхающих не произвели. Расходы россиян на заграничные поездки
и пользование иностранным транспортом увеличились в 2001-м — 2008-м с $9,5 млрд до примерно $25 млрд.
В предкрымском 2013-м сограждане израсходовали уже целых $60 млрд. Вслед за этим заграничные туристские
траты упали раза в два, но потом пошли вверх и в 2018-м приблизились к $40 млрд.
Привычка к заграничному отдыху сегодня заметно больше распространена, чем в конце «жирных» лет.
Что удивительно. Ведь поездки сейчас не только стоят дороже из-за девальвации рубля, но и обременены массой
начальственных ограничений. Уж на это-то власти безо всякого притворства стараются наложить свою печать.
Запреты на страны. Запреты для охранителей. Все новые запреты на полеты — то по случаю очередной обиды на
грузин, то из-за скандала с чехами. Тем не менее люди находят пути и прорываются, причем в растущем числе.
Затрещали и ограничения для полицейских.
На всех этих примерах видим, как скромны успехи наших руководителей в попытках подавить те потребности,
которые люди стали всерьез считать важными для себя. Устроить шумные изоляционистские игры властям по
силам, тем более что счета оплачивает народ. Но загнать страну в реальную изоляцию советского образца не
получается — и вряд ли получится.
