Статья пытается найти ответ на вопрос, почему же русская власть именно такая, какая она есть и почему она не связана никак с обществом и населением?

Редко задумываемся, как крестьянская колонизация изменила леса Нечерноземья. Если взять хорошо нам знакомое Подмосковье, то основу древесных пород сейчас там составляют ели, сосны и мелколиственные (берёза, осина, ольха). Но до XVIII века лес тут был преимущественно широколиственный – из липы, клёна, вяза. Отсюда, кстати, и такое распространение бортничества: мало того, что те же липы давали много мёда, но и дупла в лиственных деревья были домом для пчёл (в смолистой ели пчёлы жить не будут).
И эти лиственные леса Нечерноземья за два-три века крестьяне свели… на лапти.
Простая арифметика. Зимой мужик носил одни лапти не более восьми-десяти дней, а летом в рабочую пору стаптывал их в три-четыре дня. На среднюю деревню в 30 дворов (примерно 200 человек) нужно было каждый год сводить минимум 0,5 га липняка. За сто лет такая деревня (которая, скорее всего, разрослась уже до 50-60 дворов) сводила 50 га лип минимум. Это если деревня ещё не подрабатывала плетением лаптей на продажу.

Кстати, в первой трети XIX века на Нижегородской ярмарке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за 2-3 копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили в ту пору не менее 5-6 рублей.
Если липы на лапти не хватало, то плели их и из клёна, вяза и ивы. Самыми прочными и мягкими в этом ряду всё же считались лыковые лапти, изготовленные из липы, а самыми плохими - ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.

Вторичные биогеоценозы на месте сведённых лип, клёнов и вязов заселяла берёза и ель (на глинистых почвах) и сосна (на песчаных). Новые породы деревьев вполне устраивали помещиков: берёза – это лучшие дрова, а хвойные – строительный материал. Из-за сведения липняков в разы уменьшилось бортничество, но это время уже совпало с появлением промышленного свекловичного сахара в XIX веке.