Холокост не был чисто немецким мероприятием. Немцы были лишь тем импульсом, который привел к Холокосту. Белорусы были родственниками, соседями, деловыми партнерами евреев. Однако в момент начало войны и возможности обогащения резко изменили отношение к евреям. Уже после начала Великой Отечественной войны белорусы провели массовые убийства евреев в деревне Ядвабно (600 убитых), деревне Радивилово (1500 убитых), деревне Граево (100 убитых), деревне Ломжа (200 убитых) (Белостокская область БССР – июль 1941 года) без участия немцев. В августе 1941 года убийства евреев местными жителями прошли в городе Гродно, городах Барановичи, Новогрудке, Ивье (Барановичская область) [2, с.177].
В октябре 1941 года два чиновника из Восточного министерства Розенберга осуществили поездку по оккупированным территориям для сбора информации. По дороге в Смоленск они заночевали около озера Нарочь. Утром к ним подошел белорусский крестьянин. В ближайшем лесу он показал на небольшой холм и сказал: «Здесь лежат наши евреи». Потом он с удовольствием рассказал, как житель местных деревень согнали своих соседей-евреев на это место, где их и сами расстреляли. Крестьянин рассказал, что многие из его односельчан имели большие долги перед евреями и теперь им отомстили [3, с.381-409]. Председатели колхозов и сельсоветов приходили за 40-50 км к немецким властям и просили очистить их общины от еврейских элементов [4, c.193].
«…Евреи Минска были изолированы от большинства людей и в тот момент, что было глубоко ранее спрятано, вышло наружу. Друзья больше их не признавали. В смешанных семьях стал постоянным факт того, что жены внезапно выдавали своих мужей или наоборот мужья жен…». Например, Мирьям Паперна из деревни Давыдовка под Минском выдала ее свекровь белоруска. В Минске местная белоруска, которая увидела, что ее муж-еврей убегает из немецкого окружения и возвращается в город, кричала «Лови еврея!»
В Борисове открыто жители-белорусы кричали:«Пусть евреи сдохнут, они наделали много вреда!» Также в Борисове белорусские полицейские следили за заселением евреев в гетто. Они во время облав выгоняли евреев из их домов, загоняли их в ямы, охраняли эти ямы и затем расстреливали. Очень часто белорусы расстреливали евреев без немецкого надзора. Так было в г.Чаусы Могилевской области. Там командир местной полиции Данилов лично руководил уничтожением еврейских семей.
В Минске еврейка, которая до войны работала врачом-педиатром, возвращаясь в гетто с трудовой колонной, узнала среди своих белорусских полицейских, что стояли на тротуаре, своего бывшего пациента, которому когда-то до войны спасла жизнь. Она подошла к нему и попросила о помощи. Полицейский оттолкнул ее на землю и ударил, причем ударил ее с такой силой, что она потеряла сознание и с трудом добралась к гетто.
Житель местечка Паричи Иван Менц убил свою жену еврейку Фриду Нисман и двух своих детей.
Командир полиции города Несвиж Владимир Сенько рассказывал жителям деревни Снов про то, как участвовал в массовом убийстве барановичских евреев в июне 1943 года, как во время акции сам выбрасывал евреев с балконов второго и третьего этажа домов.
Отобранное у евреев имущество продавалось в специальных магазинах, на рынках и раздавалось бесплатно жителям. Например, в Минске оно складировалось в оперном театре, где вещи лежали кучей в человеческий рост. Еврейские дома продавались. Так, согласно отчету финансового отдела могилевской управы, доход от продажи еврейских домов составил 812478 рублей, что составило 51% от общего дохода управы за 1942 год [5, c.272].
Накануне Великой Отечественной войны в Беларуси жило около миллиона евреев. Погибли почти все [6, c.277]. Земля Беларуси стала огромной братской могилой не только для местных евреев, но и для европейских евреев. Именно в Беларуси впервые были испробованы новые методы убийств – через машины-душегубки. Именно здесь произошел переход к плановому систематическому уничтожению еврейского населения [7, c.403].
Белорусская интеллигенция науськивала немцев на уничтожение евреев. Так, бургомистр Минска В.Козловский описывая бомбардировку Минска советскими самолетами в ночь со 2 на 3 мая 1943 года, выразил сожаление, что ни одна из бомб не попала в еврейское гетто [8, c.1]. В другом номере этого печатного органа минского белорусского управления города цитировалось письмо белорусской “работницы-остарбайтера” Ю.Дзекиной, работавшей в Сааре. В
https://www.noo-journal.ru/nauka-obshestvo-oborona/2017-3-12/article-0117/
Форум
