Форум
Для Путина Конституция — это что-то вроде программы КПСС
АВТОР
Владимир Пастухов
политолог, научный сотрудник University College of London
В общем, в Кремле понимают, что общественность надо морально подготовить заранее. Поэтому, хотя путинских конституционных новаций никто еще толком в глаза не видел, слухи о них вдруг полезли одновременно из всех медийных щелей. Не исключено, что когда мы увидим картинку целиком, то забудем с ходу и о Боге, и о гей-браках. Но пока приходится довольствоваться тем, что дают.
Три правки — три президентских козыря
Честно сказать, если бы Путин ограничился только этими поправками к поправкам и оставил бы во всем остальном Конституцию в покое, то это было бы наименьшим злом. Из трех озвученных предложений только одно, — о косвенном конституционном запрете однополых браков, — прямо затрагивает права человека. Два остальных к Конституции как таковой отношения особенного не имеют и выражают общий тренд на маргинализацию российской государственности. Опасность этих двух «постправок» в том, что совершенно невозможно предугадать, какое толкование будет дано им правоприменительной практикой.
Упоминание о Боге (боге? — привет Белковскому) никому не повредит, если не пытаться его конкретизировать. К сожалению, исключить возможность того, что кто-то захочет внести уточнение в этот вопрос, нельзя. Дискуссия на эту тему может оказаться весьма жаркой. Еще Высоцкий справедливо заметил, что в России «кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Иисуса, кто ни во что не верит — даже в черта, назло всем». Вот с теми, кто «назло всем», как раз труднее всего.
Непонятно, как в правоприменительной практике Конституционный суд будет совмещать упоминание о Боге с реализацией принципа свободы совести, закрепленного в статье 28 Конституции, особенно в части, гарантирующей право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Ну вот найдется упертый гражданин, для которого принципиально важно публично и громогласно заявить, что власть не от Бога, или, по крайней мере, не всякая власть от Бога, и что с ним делать прикажете? С одной стороны, право у него так себе это видеть, конечно, есть, да вот в Конституции уже иначе написано, так что вроде его уже и нет. Очевидно, что такая поправка прямо противоречит статье 28 Конституции, а, значит, и Второй ее главе, которая защищена специальным правовым механизмом, делающим любые такие поправки автоматически конституционно ничтожными.
Никто не поспорит и с тем, что русский народ является государствообразующим элементом. Вопрос весь в том, нужно ли писать об этом в Конституции? Во-первых, а кто оспаривает? А, во-вторых, означает ли эта запись, что принадлежность к титульной народности дает какие-то открытые или скрытые преимущества? Если нет, то и писать об этом совершенно незачем. А если да, то такая запись войдет в очевидное противоречие с положениями статьи 19 Конституции, закрепляющей равноправие вне зависимости от расы, пола, национальной принадлежности и так далее. Вероятность того, что такая запись будет формировать именно дискриминационную правоприменительную и административную практику, весьма высока, и тогда эта новация войдет в противоречие с положениями все той же Второй главы с уже указанными последствиями. Перефразируя известную библейскую заповедь, можно порекомендовать конституционным законотворцам: не искушай народа своего, носителя суверенитета…
По поводу брака как союза мужчины и женщины у меня много вопросов, связанных с развитием современной медицины. А если одна из сторон — трансгендер, то есть, например, это союз мужчины и бывшего мужчины, ставшего благодаря искусству врачей женщиной? Будет ли такой союз конституционно признан браком или придется вносить «поправки к поправкам в поправки», уточняя, что брак — это союз изначально рожденных мужчиной и женщиной? Мне кажется, что президент спешит в этом вопросе, идя на поводу у окопавшихся в мягком подбрюшье власти ханжей. Я не вижу в гей-браках конституционной угрозы основам российской государственности. Но, возможно, российское общество не созрело для того, чтобы принять решение о признании однополых браков. В этой ситуации лучшим решением было бы оставить вопрос открытым и не превращать Конституцию в площадку для реализации всевозможных подавленных комплексов.
Мимо конституционной кассы
Как ни странно, Путин в поправках к поправкам раскрылся гораздо больше, чем в первоначально озвученном проекте. Стало очевидным, что он не понимает, что такое Конституция, и не воспринимает ее как правовой акт. Для него это что-то вроде партийной программы, в которой сформулированы какие-то мнимые или реальные «цели и задачи». Его вообще не волнует, что там с чем состыкуется или не состыкуется — главное, чтоб людям нравилось.
Свое Путин уже получил (хотя, может быть, мы не все знаем) — силовые министры под ним, судьи под ним, прокуроры под ним, самоуправление под губернаторами, которые, в свою очередь, тоже под ним, и даже от европейских норм о правах человека на зависть Борису Джонсону отделались. Дальше можно превращать Конституцию в «балаган лимитед». Вот Бога вписал, а мог бы с равным успехом написать, что в 2030 году государствообразующий русский народ, благодаря Богу, будет жить при коммунизме.
АВТОР
Владимир Пастухов
политолог, научный сотрудник University College of London
В общем, в Кремле понимают, что общественность надо морально подготовить заранее. Поэтому, хотя путинских конституционных новаций никто еще толком в глаза не видел, слухи о них вдруг полезли одновременно из всех медийных щелей. Не исключено, что когда мы увидим картинку целиком, то забудем с ходу и о Боге, и о гей-браках. Но пока приходится довольствоваться тем, что дают.
Три правки — три президентских козыря
Честно сказать, если бы Путин ограничился только этими поправками к поправкам и оставил бы во всем остальном Конституцию в покое, то это было бы наименьшим злом. Из трех озвученных предложений только одно, — о косвенном конституционном запрете однополых браков, — прямо затрагивает права человека. Два остальных к Конституции как таковой отношения особенного не имеют и выражают общий тренд на маргинализацию российской государственности. Опасность этих двух «постправок» в том, что совершенно невозможно предугадать, какое толкование будет дано им правоприменительной практикой.
Упоминание о Боге (боге? — привет Белковскому) никому не повредит, если не пытаться его конкретизировать. К сожалению, исключить возможность того, что кто-то захочет внести уточнение в этот вопрос, нельзя. Дискуссия на эту тему может оказаться весьма жаркой. Еще Высоцкий справедливо заметил, что в России «кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Иисуса, кто ни во что не верит — даже в черта, назло всем». Вот с теми, кто «назло всем», как раз труднее всего.
Непонятно, как в правоприменительной практике Конституционный суд будет совмещать упоминание о Боге с реализацией принципа свободы совести, закрепленного в статье 28 Конституции, особенно в части, гарантирующей право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Ну вот найдется упертый гражданин, для которого принципиально важно публично и громогласно заявить, что власть не от Бога, или, по крайней мере, не всякая власть от Бога, и что с ним делать прикажете? С одной стороны, право у него так себе это видеть, конечно, есть, да вот в Конституции уже иначе написано, так что вроде его уже и нет. Очевидно, что такая поправка прямо противоречит статье 28 Конституции, а, значит, и Второй ее главе, которая защищена специальным правовым механизмом, делающим любые такие поправки автоматически конституционно ничтожными.
Никто не поспорит и с тем, что русский народ является государствообразующим элементом. Вопрос весь в том, нужно ли писать об этом в Конституции? Во-первых, а кто оспаривает? А, во-вторых, означает ли эта запись, что принадлежность к титульной народности дает какие-то открытые или скрытые преимущества? Если нет, то и писать об этом совершенно незачем. А если да, то такая запись войдет в очевидное противоречие с положениями статьи 19 Конституции, закрепляющей равноправие вне зависимости от расы, пола, национальной принадлежности и так далее. Вероятность того, что такая запись будет формировать именно дискриминационную правоприменительную и административную практику, весьма высока, и тогда эта новация войдет в противоречие с положениями все той же Второй главы с уже указанными последствиями. Перефразируя известную библейскую заповедь, можно порекомендовать конституционным законотворцам: не искушай народа своего, носителя суверенитета…
По поводу брака как союза мужчины и женщины у меня много вопросов, связанных с развитием современной медицины. А если одна из сторон — трансгендер, то есть, например, это союз мужчины и бывшего мужчины, ставшего благодаря искусству врачей женщиной? Будет ли такой союз конституционно признан браком или придется вносить «поправки к поправкам в поправки», уточняя, что брак — это союз изначально рожденных мужчиной и женщиной? Мне кажется, что президент спешит в этом вопросе, идя на поводу у окопавшихся в мягком подбрюшье власти ханжей. Я не вижу в гей-браках конституционной угрозы основам российской государственности. Но, возможно, российское общество не созрело для того, чтобы принять решение о признании однополых браков. В этой ситуации лучшим решением было бы оставить вопрос открытым и не превращать Конституцию в площадку для реализации всевозможных подавленных комплексов.
Мимо конституционной кассы
Как ни странно, Путин в поправках к поправкам раскрылся гораздо больше, чем в первоначально озвученном проекте. Стало очевидным, что он не понимает, что такое Конституция, и не воспринимает ее как правовой акт. Для него это что-то вроде партийной программы, в которой сформулированы какие-то мнимые или реальные «цели и задачи». Его вообще не волнует, что там с чем состыкуется или не состыкуется — главное, чтоб людям нравилось.
Свое Путин уже получил (хотя, может быть, мы не все знаем) — силовые министры под ним, судьи под ним, прокуроры под ним, самоуправление под губернаторами, которые, в свою очередь, тоже под ним, и даже от европейских норм о правах человека на зависть Борису Джонсону отделались. Дальше можно превращать Конституцию в «балаган лимитед». Вот Бога вписал, а мог бы с равным успехом написать, что в 2030 году государствообразующий русский народ, благодаря Богу, будет жить при коммунизме.
