Форум
Распространение коронавируса в России пока не остановлено, хотя и замедлилось. Сейчас, по данным оперативного штаба, рост числа инфицированных составляет не более 10% в сутки. На утро 26 апреля в нашей стране заражены более 80 тысяч человек человек, в мире это число приближается к 3 млн. Под наблюдением остаются 173 тысячи человек, проведено более 2,8 млн тестов.
На 100 тысяч человек в России приходится около 50 заболевших, что значительно ниже, чем в других странах первой десятки стран с наибольшим количеством инфицированных. При этом, как заявила глава Роспотребнадзора Анна Попова, в структуре заболевших последнюю неделю чётко прослеживается тенденция к увеличению удельного веса людей с бессимптомным течением инфекции.
«Можно сказать, инфицированных, но не больных. Эти люди выявляются в результате серьёзных мероприятий по контролю за очагами инфекции, за счёт большого количества обследованных контактных и возможности людей обследоваться самостоятельно при обращении в частные лаборатории, которые оказывают эту услугу», — уточнила она.
Тяжелых случаев, по словам главы Минздрава Михаила Мурашко, около 1300, что составляет порядка 2% от общего числа пациентов с коронавирусом. Низкой остается и смертность — менее 1%.
Ситуация в целом, действительно, выглядит пока более-менее благополучной, однако у рядовых россиян взгляд на нее иногда отличается от официального. В соцсетях, в СМИ полно историй, которые вызывают сочувствие, недоумение, а порой и возмущение. Люди вынуждены добиваться помощи врачей, проведения тестов на COVID-19, искать лекарства и далеко не всегда успешно. Так, в ответ на вопрос «как лечиться», жительнице Владимирской области и ее сыну, оказавшимся в тяжелой ситуации, в поликлинике заявили: «Не знаем! Сидите дома!»
Тем временем, министр здравоохранения господин Мурашко призывает при возникновении симптомов заболевания вовремя обращаться к врачам, потому что заболевание развивается достаточно быстро, ухудшение дыхательной функции наступает в критические часы фактически.
«Обращение к медицинскому работнику, раннее назначение лечения на амбулаторном этапе — схемы сегодня выверены — является жизнесберегающим фактором в оказании медицинской помощи», — уверят глава Минздрава.
Только от призывов до реальности далеко. При этом вряд ли кто-то готов обвинять медиков, которые работают на износ, ночуют на рабочем месте, умирают, исполняя свой долг. Чиновники же рапортуют об успехах.
«Коллеги из разных стран уже сегодня звонят нам и спрашивают алгоритмы, которыми мы руководствуемся», — заявила глава Роспотребнадзора на совещании с вице-премьером РФ Татьяной Голиковой.
Впрочем, о проблемах и опасениях также говорят и многие представители и властей, и медицинского сообщества настаивают на продолжении карантинного режима. Однако усталость и населения, и бизнеса от ограничительных мер также очевидна. Правда, снятие их, по мнению госпожи Голиковой, зависит от людей.
«Успех снятия ограничений зависит от нас с вами, от того, насколько качественно и эффективно мы выполняем рекомендации эпидемиологов, насколько качественно мы профилактируем сами себя», — заявила она в ходе совещания, пообещав доложить мнение специалистов президенту и премьер-министру.
В правительстве, похоже, понимают проблемы, потому что глава кабмина Михаил Мишустин поручил до конца апреля подготовить предложения по «поэтапной отмене введённых в связи с распространением новой коронавирусной инфекции ограничений деятельности отдельных организаций и индивидуальных предпринимателей».
Правда, когда начнут снимать ограничения и на бизнес, и на граждан не ясно. На 26 апреля в России установлен новый рекорд по количеству зараженных за сутки — 6361 человек.
Тем не менее, ряд регионов уже счел возможным ослабить меры, в других же их наоборот усиливают. Особенно много вопросов вызывают предстоящие майские праздники, когда россияне традиционно выезжают на дачи. В этом году вопрос наиболее актуален, так как экономический кризис серьезно ударил по кошелькам, и огород для многих станет серьезным подспорьем. Продление и усиление режима самоизоляции может встретить непонимание граждан, а также многочисленные нарушения с их стороны.
По мнению авторов статьи в иранском издании Farda, секрет устойчивости России против COVID-19 в том, что многие заболевшие переносят инфекцию в легкой форме и даже бессимптомно, высокая подготовка медперсонала, наличие довольно развитой «медицины катастроф». Авторы статьи отмечают, что замедление темпов распространения коронавируса в России началось раньше, чем в других странах.
Председатель Движения «Гражданская солидарность» Георгий Федоров, сам столкнувшийся с болезнью, считает, что система здравоохранения в России, к счастью, наследница советской.
— Ее оптимизировали, но не убили до конца. Но то, что она даже в Москве работает на пределе — это факт. Если говорить о регионах, то там она, можно сказать, полностью убита.
«СП»: — Насколько принимаемые меры эффективны?
— Многие врачи, с которыми я общался, говорили, что можно было бы ряд мер раньше ввести, не доводя до самоизоляции. Например, еще в январе закрыв границы с Китаем, Европой. Тогда бы не понадобились нынешние драконовские меры, потому что все знали, что эта зараза распространяется и рано или поздно придет. Но у властей было благодушие и надежда, что «пронесет». Все эти действия запоздали, во-первых. А во-вторых, непонятно, что такое самоизоляция, почему за это людей надо штрафовать, почему объявляют самоизоляцию, потом пробки в метро создают, почему не хватает средств защиты, которые населению можно было бы массово раздавать. Не понятно, что с выявлением. Сейчас перепрофилируются больницы под коронавирус, но люди не перестали болеть. А даже онкологических выписывают.
Это говорит о том, что медицина не справляется с существующими вызовами.
«СП»: — Это ошибки нашей оптимизации или мировая тенденция?
— Меня, конечно, больше волнует Россия. Мы помним, что власти говорили, что оптимизация поможет увеличить зарплату врачам за счет уменьшения коек, которые не нужны в таком количестве. Мы помним программу оптимизации, когда в деревнях закрывались фельдшерские, акушерские пункты, в Москве выхолащивалась массовая медицинская помощь, закрывали больницы, переводили в коммерческие.
То, с чем мы столкнулись, это не просто ошибки, а системная политика по уничтожению медицины, по переводу ее на коммерческие рельсы. Мы видим, что и в других странах такие же истории. Реформа в Италии привела к тому, что они сейчас захлебнулись в смертях. К сожалению, у нас такие же тенденции, когда люди с бухгалтерским мышлением считают, что у нас слишком много коек. Хорошо, что эта реформа еще не закончилась. Потому что из скорой хотели сделать фельдшерскую помощь, снять оттуда врачей.
Уменьшение финансирование медицины (даже благоустройство в Москве финансируется больше) говорит о том, что у власти в приоритете не здоровье человека, а конкретная коммерческая выгода здесь и сейчас.
«СП»: — Но бизнес тоже оказался в заложниках. Как это скажется на МСБ?
— Малый и средний бизнес убивается. Его просто не будет. Средний класс убивается. Наше правительство поддерживает крупные компании, но не поддерживает каждого человека, оказавшегося в трудной ситуации, малые и средние компании. Заявленные меры поддержки только в перспективе могут сыграть, а помощь нужна сейчас: надо платить зарплату и так далее.
У людей нет денег. Если у крупных компаний есть «жирок», то у малых и средних нет. А людям надо платить зарплату. Это ударит по гражданам. По официальным данным, у нас после этой самоизоляции может появится около 10 млн безработных. А если прибавить огромное количество самозанятых, которые не являются безработными, находятся в сером сегменте экономики, если представить, что 20 млн человек за чертой бедности, учитывая огромную закредитованность, то у нас до 50 млн человек может просто ухнуть за черту бедности и оказаться в сложной ситуации. Думаю, что в ближайшие полгода ситуацию можно будет сравнить с началом 90-х.
Доктор медицинских наук, профессор, академик РАЕН, специалист в области эпидемиологии и профилактической медицины Игорь Гундаров более критично относится к готовности российской системы здравоохранения к сложившейся ситуации. По его мнению, она оказалась «совершенно не готова».
— Во-первых, в руководстве здравоохранением нет организаторов здравоохранения. И все министры, которые были, это были (такое модное течение) эффективные менеджеры. И до сих по господствует установка, что руководить такими отраслями, в частности здравоохранением, должны те, кто занимается бизнесом, и вообще, здравоохранение — это отрасль экономики и, соответственно, критерий «хорошо» или «плохо» должен оцениваться рублем. Соответственно в той экстренной ситуации, в которой мы оказались, они не способны принимать адекватные решения.
Второе. Перевод здравоохранения на рельсы рынка начался активно в 2010—2014 годах и очень активно этим занимался Владимир Владимирович Путин. Он говорил, что медицина должна войти в рынок, поликлиники должны войти в рынок и, если они окажутся неэффективными, неконкурентоспособными, то должны уступать место. Я тогда задал вопрос: «Что придет другая поликлиника? Конкурентоспособная?» — Ответа не было.
С укреплением материальной эффективности инфекционные койки не представляли интереса. Во время вспышки они нужна, а потом потребность в этом коечном фонде уменьшается. И было прямо сказано Владимиром Владимировичем, что надо сократить коечный фонд. Общий коечный фонд сокращен катастрофически — примерно на 60%! Отдельно инфекционных примерно такая же цифра.
У нас страна огромная, города занимают меньшую территорию, а остальное — это село. А нас селе ключевым является участковая больница — а это, подчеркиваю, ключевое звено в организации первичной медико-санитарной помощи стационарного плана, все остальные больницы — районные, городские — уже в тылу. Это те врачи, которые на передовой: они и атаку останавливают, и в атаку идут. Их (больниц — ред.)много было, но они маломощные — 10−20 коек. С позиции экономической они не эффективны: ну, что такое 15 коек, а надо главврача, хозяйственника, бухгалтера. Поэтому их решили сократить. Их сократили на 99%! Они были стерты как класс с лица Земли.
«СП»: — А в крупных городах?
— В Москве в те же годы была предпринята активная волна оптимизации здравоохранения. Под оптимизацией подразумевалось сокращение специалистов и коечного фонда. Врачей, по-моему, более 10 тысяч сократили. Инфекционных коек осталось около 40%.
Третья неготовность: в системе здравоохранения нет организаторов и нет эпидемиологов — тех, кто считает и расценивают потоки, пропускную способность и прочее. Есть вирусологи, инфекционисты, а эпидемиологов нет. Они (руководство здравоохранением — ред.)решили объединить больных и подозрительных на больных в единый контингент и направлять их в один и тот же стационар. Экономически это может и обосновано, а с профессиональной точки зрения — это преступление.
Хорошо, что коронавирус — не очень опасный вирус. А если бы это была холера?! Это все равно, что объединять и направлять больного с холерой и больного с функциональным расстройством кишечника.
В результате сейчас поток направляемых в стационары превышает раз в 5 численность, кого действительно надо было бы направлять в стационар. Обычно пневмонию в 80% можно лечить дома. Сейчас же весь этот поток больных пневмонией и тех, у кого нет оснований для направления в стационар, направляют в стационар.
Следующее, в чем не готовы оказались — не было памяток для врачей в условиях экстренной ситуации. И решили перестраховаться — и теперь подозрение на коронавирус настолько расширилось, что если участковый, например, приходит и больной говорит, что у него головная боль, то одного этого признака достаточно для зачисления этого человека в число подозреваемых на COVID-19 и направления в стационар. В результате, поток подозреваемых взлетел многократно и это следующая пробка в реальном обслуживании реальных больных.
«СП»: — А как же тесты?
— Это еще одна неготовность — отсутствие адекватных тестов, нет системы контроля над проведением тестирования. И мы тестируем население, тогда как точность наших тестов, грубо говоря, плюс-минус. В результате, из-за несовершенства тестов мы можем захватить 30% здоровых людей, нагнать панику, сказав, что это больные.
«СП»: — Но ведь уверяют, что тесты у нас хорошие.
— Для хороших тестов должна быть структура — например, Центр стандартизации и контроля качества исследований. Во-первых, он готовит специалистов по проведению тестов (а это достаточно ответственная процедура, а во-вторых, он рассылает по всем регионам стандартные тестовые полоски. И никто, давая заключение, не знает какую полоску ему прислали, присылает ответы в Центр, где смотрят насколько качественно проведена диагностика. Если не качественно, значит срочно менять, обучать и так далее. Вот что такое качественный тест. Этого нет. В результате, полный хаос в статистике. Понять, что происходит невозможно. Полный хаос в первичной статистической информации.
«СП»: — Все врачи, судя по тому, о чем пишут многие люди и с чем пришлось столкнуться самой, брошены на коронавирус. Насколько это правильно? Что делать людям с другими проблемами — давление, сердце, радикулит, зуб болит и тому подобное?
— А это и есть полный непрофессионализм в организации медицинской помощи. Правильно, всех врачей бросили и оголили другие направления. Даже в структуре летальности от пневмонии коронавирус, дай Бог, чтобы занимал 10%. А в структуре общей смертности пневмония занимает 5−6 место. А кто сейчас должен заниматься инфарктами, инсультами??? Наступление на одном фланге фронта, а весь остальной фронт оголили.
Нехватка стационаров привела к тому, что сейчас перепрофилируют несколько десятков непрофильных учреждений. И кто будет лечить? Например, Центр проктологии. И туда направят больных. Но там умеют смотреть прямую кишку, полипы, геморрой. Они не специалисты лечить пневмонию, они не в состоянии давать искусственную вентиляцию легких. С другой стороны, из-за перепрофилирования больные остро нуждающиеся, например, в помощи лора не в состоянии ее получить. Вот такой хаос, который, если честно, на уровне преступления.
«СП»: — Насколько эффективны принимаемые властями меры по самоизоляции и прочему? Может вместо жестких мер надо было больше разъяснительной работы проводить?
— Отвечу словам Александра Лукашенко и той практикой, которую он проводит. Он исповедует советскую модель борьбы с такими вирусными проблемами: лежите дома, не собирайтесь большими коллективами, проветривайте помещения, мойте руки. И ситуация ничуть не хуже, чем у нас. Более того, приезжали эксперты ВОЗ, оценили и сказали, что претензий к их системе нет.
Все эти драконовские меры не имеют клинического смысла. Самоизоляция не нужна абсолютно. У нас в прошлом, позапрошлом годах, 10 лет назад такие же точно вспышки сезонных ОРЗ. И не было никакой самоизоляции.
Мы еще не затрагиваем экономические вопросы. Эта остановка производств, инфляция, жизнь резко ухудшается, потребление алкоголя растет.
На 100 тысяч человек в России приходится около 50 заболевших, что значительно ниже, чем в других странах первой десятки стран с наибольшим количеством инфицированных. При этом, как заявила глава Роспотребнадзора Анна Попова, в структуре заболевших последнюю неделю чётко прослеживается тенденция к увеличению удельного веса людей с бессимптомным течением инфекции.
«Можно сказать, инфицированных, но не больных. Эти люди выявляются в результате серьёзных мероприятий по контролю за очагами инфекции, за счёт большого количества обследованных контактных и возможности людей обследоваться самостоятельно при обращении в частные лаборатории, которые оказывают эту услугу», — уточнила она.
Тяжелых случаев, по словам главы Минздрава Михаила Мурашко, около 1300, что составляет порядка 2% от общего числа пациентов с коронавирусом. Низкой остается и смертность — менее 1%.
Ситуация в целом, действительно, выглядит пока более-менее благополучной, однако у рядовых россиян взгляд на нее иногда отличается от официального. В соцсетях, в СМИ полно историй, которые вызывают сочувствие, недоумение, а порой и возмущение. Люди вынуждены добиваться помощи врачей, проведения тестов на COVID-19, искать лекарства и далеко не всегда успешно. Так, в ответ на вопрос «как лечиться», жительнице Владимирской области и ее сыну, оказавшимся в тяжелой ситуации, в поликлинике заявили: «Не знаем! Сидите дома!»
Тем временем, министр здравоохранения господин Мурашко призывает при возникновении симптомов заболевания вовремя обращаться к врачам, потому что заболевание развивается достаточно быстро, ухудшение дыхательной функции наступает в критические часы фактически.
«Обращение к медицинскому работнику, раннее назначение лечения на амбулаторном этапе — схемы сегодня выверены — является жизнесберегающим фактором в оказании медицинской помощи», — уверят глава Минздрава.
Только от призывов до реальности далеко. При этом вряд ли кто-то готов обвинять медиков, которые работают на износ, ночуют на рабочем месте, умирают, исполняя свой долг. Чиновники же рапортуют об успехах.
«Коллеги из разных стран уже сегодня звонят нам и спрашивают алгоритмы, которыми мы руководствуемся», — заявила глава Роспотребнадзора на совещании с вице-премьером РФ Татьяной Голиковой.
Впрочем, о проблемах и опасениях также говорят и многие представители и властей, и медицинского сообщества настаивают на продолжении карантинного режима. Однако усталость и населения, и бизнеса от ограничительных мер также очевидна. Правда, снятие их, по мнению госпожи Голиковой, зависит от людей.
«Успех снятия ограничений зависит от нас с вами, от того, насколько качественно и эффективно мы выполняем рекомендации эпидемиологов, насколько качественно мы профилактируем сами себя», — заявила она в ходе совещания, пообещав доложить мнение специалистов президенту и премьер-министру.
В правительстве, похоже, понимают проблемы, потому что глава кабмина Михаил Мишустин поручил до конца апреля подготовить предложения по «поэтапной отмене введённых в связи с распространением новой коронавирусной инфекции ограничений деятельности отдельных организаций и индивидуальных предпринимателей».
Правда, когда начнут снимать ограничения и на бизнес, и на граждан не ясно. На 26 апреля в России установлен новый рекорд по количеству зараженных за сутки — 6361 человек.
Тем не менее, ряд регионов уже счел возможным ослабить меры, в других же их наоборот усиливают. Особенно много вопросов вызывают предстоящие майские праздники, когда россияне традиционно выезжают на дачи. В этом году вопрос наиболее актуален, так как экономический кризис серьезно ударил по кошелькам, и огород для многих станет серьезным подспорьем. Продление и усиление режима самоизоляции может встретить непонимание граждан, а также многочисленные нарушения с их стороны.
По мнению авторов статьи в иранском издании Farda, секрет устойчивости России против COVID-19 в том, что многие заболевшие переносят инфекцию в легкой форме и даже бессимптомно, высокая подготовка медперсонала, наличие довольно развитой «медицины катастроф». Авторы статьи отмечают, что замедление темпов распространения коронавируса в России началось раньше, чем в других странах.
Председатель Движения «Гражданская солидарность» Георгий Федоров, сам столкнувшийся с болезнью, считает, что система здравоохранения в России, к счастью, наследница советской.
— Ее оптимизировали, но не убили до конца. Но то, что она даже в Москве работает на пределе — это факт. Если говорить о регионах, то там она, можно сказать, полностью убита.
«СП»: — Насколько принимаемые меры эффективны?
— Многие врачи, с которыми я общался, говорили, что можно было бы ряд мер раньше ввести, не доводя до самоизоляции. Например, еще в январе закрыв границы с Китаем, Европой. Тогда бы не понадобились нынешние драконовские меры, потому что все знали, что эта зараза распространяется и рано или поздно придет. Но у властей было благодушие и надежда, что «пронесет». Все эти действия запоздали, во-первых. А во-вторых, непонятно, что такое самоизоляция, почему за это людей надо штрафовать, почему объявляют самоизоляцию, потом пробки в метро создают, почему не хватает средств защиты, которые населению можно было бы массово раздавать. Не понятно, что с выявлением. Сейчас перепрофилируются больницы под коронавирус, но люди не перестали болеть. А даже онкологических выписывают.
Это говорит о том, что медицина не справляется с существующими вызовами.
«СП»: — Это ошибки нашей оптимизации или мировая тенденция?
— Меня, конечно, больше волнует Россия. Мы помним, что власти говорили, что оптимизация поможет увеличить зарплату врачам за счет уменьшения коек, которые не нужны в таком количестве. Мы помним программу оптимизации, когда в деревнях закрывались фельдшерские, акушерские пункты, в Москве выхолащивалась массовая медицинская помощь, закрывали больницы, переводили в коммерческие.
То, с чем мы столкнулись, это не просто ошибки, а системная политика по уничтожению медицины, по переводу ее на коммерческие рельсы. Мы видим, что и в других странах такие же истории. Реформа в Италии привела к тому, что они сейчас захлебнулись в смертях. К сожалению, у нас такие же тенденции, когда люди с бухгалтерским мышлением считают, что у нас слишком много коек. Хорошо, что эта реформа еще не закончилась. Потому что из скорой хотели сделать фельдшерскую помощь, снять оттуда врачей.
Уменьшение финансирование медицины (даже благоустройство в Москве финансируется больше) говорит о том, что у власти в приоритете не здоровье человека, а конкретная коммерческая выгода здесь и сейчас.
«СП»: — Но бизнес тоже оказался в заложниках. Как это скажется на МСБ?
— Малый и средний бизнес убивается. Его просто не будет. Средний класс убивается. Наше правительство поддерживает крупные компании, но не поддерживает каждого человека, оказавшегося в трудной ситуации, малые и средние компании. Заявленные меры поддержки только в перспективе могут сыграть, а помощь нужна сейчас: надо платить зарплату и так далее.
У людей нет денег. Если у крупных компаний есть «жирок», то у малых и средних нет. А людям надо платить зарплату. Это ударит по гражданам. По официальным данным, у нас после этой самоизоляции может появится около 10 млн безработных. А если прибавить огромное количество самозанятых, которые не являются безработными, находятся в сером сегменте экономики, если представить, что 20 млн человек за чертой бедности, учитывая огромную закредитованность, то у нас до 50 млн человек может просто ухнуть за черту бедности и оказаться в сложной ситуации. Думаю, что в ближайшие полгода ситуацию можно будет сравнить с началом 90-х.
Доктор медицинских наук, профессор, академик РАЕН, специалист в области эпидемиологии и профилактической медицины Игорь Гундаров более критично относится к готовности российской системы здравоохранения к сложившейся ситуации. По его мнению, она оказалась «совершенно не готова».
— Во-первых, в руководстве здравоохранением нет организаторов здравоохранения. И все министры, которые были, это были (такое модное течение) эффективные менеджеры. И до сих по господствует установка, что руководить такими отраслями, в частности здравоохранением, должны те, кто занимается бизнесом, и вообще, здравоохранение — это отрасль экономики и, соответственно, критерий «хорошо» или «плохо» должен оцениваться рублем. Соответственно в той экстренной ситуации, в которой мы оказались, они не способны принимать адекватные решения.
Второе. Перевод здравоохранения на рельсы рынка начался активно в 2010—2014 годах и очень активно этим занимался Владимир Владимирович Путин. Он говорил, что медицина должна войти в рынок, поликлиники должны войти в рынок и, если они окажутся неэффективными, неконкурентоспособными, то должны уступать место. Я тогда задал вопрос: «Что придет другая поликлиника? Конкурентоспособная?» — Ответа не было.
С укреплением материальной эффективности инфекционные койки не представляли интереса. Во время вспышки они нужна, а потом потребность в этом коечном фонде уменьшается. И было прямо сказано Владимиром Владимировичем, что надо сократить коечный фонд. Общий коечный фонд сокращен катастрофически — примерно на 60%! Отдельно инфекционных примерно такая же цифра.
У нас страна огромная, города занимают меньшую территорию, а остальное — это село. А нас селе ключевым является участковая больница — а это, подчеркиваю, ключевое звено в организации первичной медико-санитарной помощи стационарного плана, все остальные больницы — районные, городские — уже в тылу. Это те врачи, которые на передовой: они и атаку останавливают, и в атаку идут. Их (больниц — ред.)много было, но они маломощные — 10−20 коек. С позиции экономической они не эффективны: ну, что такое 15 коек, а надо главврача, хозяйственника, бухгалтера. Поэтому их решили сократить. Их сократили на 99%! Они были стерты как класс с лица Земли.
«СП»: — А в крупных городах?
— В Москве в те же годы была предпринята активная волна оптимизации здравоохранения. Под оптимизацией подразумевалось сокращение специалистов и коечного фонда. Врачей, по-моему, более 10 тысяч сократили. Инфекционных коек осталось около 40%.
Третья неготовность: в системе здравоохранения нет организаторов и нет эпидемиологов — тех, кто считает и расценивают потоки, пропускную способность и прочее. Есть вирусологи, инфекционисты, а эпидемиологов нет. Они (руководство здравоохранением — ред.)решили объединить больных и подозрительных на больных в единый контингент и направлять их в один и тот же стационар. Экономически это может и обосновано, а с профессиональной точки зрения — это преступление.
Хорошо, что коронавирус — не очень опасный вирус. А если бы это была холера?! Это все равно, что объединять и направлять больного с холерой и больного с функциональным расстройством кишечника.
В результате сейчас поток направляемых в стационары превышает раз в 5 численность, кого действительно надо было бы направлять в стационар. Обычно пневмонию в 80% можно лечить дома. Сейчас же весь этот поток больных пневмонией и тех, у кого нет оснований для направления в стационар, направляют в стационар.
Следующее, в чем не готовы оказались — не было памяток для врачей в условиях экстренной ситуации. И решили перестраховаться — и теперь подозрение на коронавирус настолько расширилось, что если участковый, например, приходит и больной говорит, что у него головная боль, то одного этого признака достаточно для зачисления этого человека в число подозреваемых на COVID-19 и направления в стационар. В результате, поток подозреваемых взлетел многократно и это следующая пробка в реальном обслуживании реальных больных.
«СП»: — А как же тесты?
— Это еще одна неготовность — отсутствие адекватных тестов, нет системы контроля над проведением тестирования. И мы тестируем население, тогда как точность наших тестов, грубо говоря, плюс-минус. В результате, из-за несовершенства тестов мы можем захватить 30% здоровых людей, нагнать панику, сказав, что это больные.
«СП»: — Но ведь уверяют, что тесты у нас хорошие.
— Для хороших тестов должна быть структура — например, Центр стандартизации и контроля качества исследований. Во-первых, он готовит специалистов по проведению тестов (а это достаточно ответственная процедура, а во-вторых, он рассылает по всем регионам стандартные тестовые полоски. И никто, давая заключение, не знает какую полоску ему прислали, присылает ответы в Центр, где смотрят насколько качественно проведена диагностика. Если не качественно, значит срочно менять, обучать и так далее. Вот что такое качественный тест. Этого нет. В результате, полный хаос в статистике. Понять, что происходит невозможно. Полный хаос в первичной статистической информации.
«СП»: — Все врачи, судя по тому, о чем пишут многие люди и с чем пришлось столкнуться самой, брошены на коронавирус. Насколько это правильно? Что делать людям с другими проблемами — давление, сердце, радикулит, зуб болит и тому подобное?
— А это и есть полный непрофессионализм в организации медицинской помощи. Правильно, всех врачей бросили и оголили другие направления. Даже в структуре летальности от пневмонии коронавирус, дай Бог, чтобы занимал 10%. А в структуре общей смертности пневмония занимает 5−6 место. А кто сейчас должен заниматься инфарктами, инсультами??? Наступление на одном фланге фронта, а весь остальной фронт оголили.
Нехватка стационаров привела к тому, что сейчас перепрофилируют несколько десятков непрофильных учреждений. И кто будет лечить? Например, Центр проктологии. И туда направят больных. Но там умеют смотреть прямую кишку, полипы, геморрой. Они не специалисты лечить пневмонию, они не в состоянии давать искусственную вентиляцию легких. С другой стороны, из-за перепрофилирования больные остро нуждающиеся, например, в помощи лора не в состоянии ее получить. Вот такой хаос, который, если честно, на уровне преступления.
«СП»: — Насколько эффективны принимаемые властями меры по самоизоляции и прочему? Может вместо жестких мер надо было больше разъяснительной работы проводить?
— Отвечу словам Александра Лукашенко и той практикой, которую он проводит. Он исповедует советскую модель борьбы с такими вирусными проблемами: лежите дома, не собирайтесь большими коллективами, проветривайте помещения, мойте руки. И ситуация ничуть не хуже, чем у нас. Более того, приезжали эксперты ВОЗ, оценили и сказали, что претензий к их системе нет.
Все эти драконовские меры не имеют клинического смысла. Самоизоляция не нужна абсолютно. У нас в прошлом, позапрошлом годах, 10 лет назад такие же точно вспышки сезонных ОРЗ. И не было никакой самоизоляции.
Мы еще не затрагиваем экономические вопросы. Эта остановка производств, инфляция, жизнь резко ухудшается, потребление алкоголя растет.
