Форум
За последние пару месяцев изо всех пропагандистских шоу ушла на задворки лидировавшая много лет тема Украины. Ее место занял коронавирус. Это понятно. Логично также предположить, что столь нежно ненавидимая пропагандистами украинская политика сдвинется на второе, после заразы, место. Так ведь нет! Об Украине забыли вообще, напрочь. Вместо нее теперь на все лады треплют Белоруссию, причем делают это с позиций раздраженного учителя — и с вирусом она борется не так, и парад Победы в разгар эпидемии провела, и т.д., и т.п. Все это представляется неправильным. С белорусами не надо вести себя, как будто это неразумная провинция, мучительно размышляющая, как бы вновь и побыстрее присоединиться к любимой метрополии. Чтобы сразу развеять иллюзии, скажу, что сегодня, по разным опросам, воссоединиться с Россией «мечтает» не более 10% жителей страны.
Нет, разговор пойдет не о нагнетании внутрироссийской коронавирусной истерии. Одно дело, когда эмоциональный террор разворачивается вокруг ситуации в регионах внутри страны, и совсем другое, когда факты передергиваются в отношении другого государства, хоть и близкого нам по языку и духу.
Российские стратеги, выражаясь экономическим языком, рассуждают в стиле homo economicus — человека без роду, без племени, начисто лишенного эмоций и исторической памяти, занятого лишь перманентным вычислением удовольствий и принятием мгновенных решений. Если б это было так, человечество не знало бы множества текущих проблем. Но в том-то и дело, что ментальная память у белорусов, как и у любого другого этноса (нации), присутствует. Больше того, она постоянно подпитывается все новыми фактами, а также небылицами из относительно недавнего прошлого наших стран.
Пусть националистические настроения в Беларуси (пока) не столь уж сильны.
А для того чтобы понять, как на самом деле развивались отношения России и Беларуси, предлагаю исторический экскурс.
Нынче в это трудно поверить, но всего каких-то 400 лет назад никакой Руси к западу от Можайского уезда не было. Смоленщина в то время входила в состав Речи Посполитой, а дальше были земли поляков и литовцев. Так было до тех пор, пока царь Алексей Михайлович, возглавлявший наливающееся силой Московское государство, не решил поквитаться за смутные времена, а также вернуть отторгнутые по Деулинскому перемирию 1618 г. земли, например, Смоленск.
Формальным предлогом для вторжения в литовские и польские земли, на которых располагалась Беларусь, было притеснение православных братьев католиками и униатами. Хотя по факту Русь была вынуждена вступить в продолжавшуюся 13 лет войну из-за присоединения в 1654 г. Малороссии, где также как бы преследовали православных.
За прошедшие три с половиной столетия в менталитете русской нации, в первую очередь ее государственного института, мало что изменилось. Мы всё также ввязываемся в конфликты по принципу «наших бьют» и, по видимости, так поступать будем еще долго. Особенно если к тому благоволят негативные для противников обстоятельства.
Такими обстоятельствами для литовцев и поляков были колоссальные потери в ходе длившейся с 1618 по 1648 год Тридцатилетней религиозной войны, когда многие европейские земли лишились до двух третей населения. Православная Русь осталась в стороне от противостояния католиков и протестантов и, надо признать, умело этим воспользовалась.
Жизнь в белорусских землях тогда была как на пороховой бочке. Все воевали со всеми: украинские казаки с белорусами, белорусы с украинцами, русские — и с белорусами, и с украинцами, все вместе беспрестанно грабили шляхту, а правительственные войска тщетно пытались остановить гражданскую войну. Вдобавок, в Речи Посполитой и Великом Княжестве Литовском начиналась эпидемия чумы, быстро перекинувшаяся и на Русь (На Руси эпидемия закончилась в 1655 г., унеся до половины населения, в Литве — в 1658-м).
Не сказать, что тамошнее население поголовно было радо московитам. Многие горячо приветствовали, но были и те, кто уходил в партизанщину («шишы»), а то и просто переселялся вглубь Литвы и Польши, добегали даже до Швеции («эгзулянты»). Среди причин — наши войска не особенно церемонились с отказавшимися сдаться и присягнуть Алексею Михайловичу городами и крепостями. С ними, а также с изменниками поступали по законам военного времени: убивали, грабили, уводили в полон.
Об угоне белорусов в рабство известно немало. В 1655 г. патриарх Никон распорядился переселить на Русь 300 тыс. белорусов. В первую очередь ремесленников и мастеровых, поскольку Москва к тому времени «обезлюдела». Неизвестно, сколько переселилось добровольно, а сколько по принуждению, но свидетельства о присутствии в русских хозяйствах челяди из Беларуси, а также о работорговле пленниками находятся в избытке.
Окончательно Беларусь вошла в состав Российской империи только в 1795 г., всего 225 лет назад. И не добровольно, а в результате раздела Речи Посполитой.
К слову, по оценкам историков, к 1678 г. население Руси на 14,3%, или на 1,6 млн человек, состояло из жителей завоеванных территорий. Белорусские националисты считают, что общие потери народа времен Тридцатилетней войны и эпидемии чумы составили до 53% населения. Виноваты в этом, в том числе в моровой язве, по их мнению, конечно же, мы, русские.
И еще одно соображение. С середины XVII в. власть на Руси активно применяет тактику принудительного переселения людей в те местности, куда посчитает нужным. Так было, к примеру, при массовом заселении южных рубежей России, при столыпинском освоении Сибири, а позднее — целины. Если же миграция осуществлялась на добровольных началах, то кампания заканчивалась пшиком: и это не только возвращение из Сибири более половины переселенных туда крестьян, но, скажем, нынешние фиаско с неперспективными деревнями или дальневосточным гектаром.
Не успела закончиться Тридцатилетняя война, как вернувшийся в Москву Алексей Михайлович решил навести порядок в собственном доме. Для закрепления «никонианских новин», то есть раскола, был созван Большой Московский собор 1666–1667 гг., после которого значительная часть несогласных ударилась в бега. В том числе, в направлении относительно вольной и свободной Беларуси, то есть пошел обратный переселенческий процесс.
В 1667 г. не принявший «новин» поп Кузьма московского прихода Всех Святых на Кулишках вместе с 12 семьями наиболее ревностных прихожан бежал из столицы к самой границе Литвы на территорию Стародубского полка, где переселенцы основали несколько скитов и починков, быстро выросших в слободы Понуровку, Семеновку, Злынку, Зыбкую.
В 1685 г. стародубскому начальству приказали применить «драконовский» Указ Софьи, и насельники ушли на тогдашнюю территорию Литвы, где на реке Соже основали поселение Ветка. В начале XVIII в. в Северную войну ветковские старообрядцы, потому что русские, выступили на стороне Петра I, применив против шведов и их союзников (в том числе против гетмана Мазепы) тактику партизанской войны. Так что корни знаменитого белорусского партизанского движения в Великую Отечественную оттуда.
Петр по достоинству оценил патриотизм ветковцев и даровал им свободу от преследований, а также хозяйственные льготы. Жизнь беглопоповцев налаживалась, и к середине 1730-х в Ветке проживало порядка 40 тыс. человек. Но в 1735 г. пять конных полков разорили обитель, а 14 тыс. старообрядцев было сослано по монастырям «на исправление».
Разорение происходило с необъяснимым варварством, дошло до того, что вскрывали гробы покойников. К слову, главнокомандующий той операцией, правитель Малороссии князь Алексей Шаховской, лично докладывавший императрице Анне Иоанновне о разорении Ветки, через несколько месяцев после надругательства над телами умерших внезапно заболел и 27 мая 1736 г. в возрасте 46 лет скончался.
Несмотря на все репрессии, в середине XIX в. до половины населения современной Беларуси составляли старообрядцы и их потомки. Чем, отчасти, объясняется традиционное белорусское трудолюбие, педантичность, солидарность. Люди хотят справедливости, честного порядка, и они их имеют.
Неизвестно, был ли выходцем из старообрядческой среды знаменитый белорусский партизан, Герой Советского Союза (1944) и Социалистического Труда (1978), с 1965 г. первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, любимец белорусского народа Петр Машеров, но его трагическая гибель в автокатастрофе 4 октября 1980 г. до сих пор вызывает множество вопросов. То ли его убрали выходцы из украинского клана в ЦК КПСС, то ли его не хотели видеть на посту Предсовмина СССР, то ли это была трагическая случайность, но факт есть факт — в Беларуси до сих пор считают, что Машерова убрала Москва.
Добавлю, что сегодня в Литве и Польше активничают многочисленные «исследовательские» институты, весьма успешно разгоняющие антироссийские настроения среди белорусского социума. Они, в отличие от нас, на менталитет не плюют, тем более что в рядах «исследователей» немало выходцев из советской еще Беларуси, успевших покрутиться и в России. Они методично прокачивают тему автономной от Орды белорусской самости и немало в этом преуспевают.
А у нас сейчас порют заведомую чушь, усугубляя и без того натянутые отношения между нашими странами. Мол, Батька — враг белорусского народа и, по сути, творит геноцид. Мало того, что Лукашенко взбеленился, так еще изрядная часть белорусского общества донельзя изумилась от такой оголтелой наглости.
Молодцы, в общем. Украину профукали, теперь на всех парах мчимся к реализации аналогичного сценария в Беларуси.
Что до реального, а не «потемкинского» союза России и Беларуси, то сегодня он по многим обстоятельствам невозможен. Различия обнаруживаются в характере экономической модели (в России это опора на добычу углеводородов, в Беларуси — на их переработку), в степени аграрной самодостаточности (в России порядка трети продовольственной продукции составляет импорт, не говоря уже о суррогатах на основе того же пальмового масла, Беларусь же не знает, куда девать произведенную продукцию), в территориальном расположении и климатических условиях (в России две трети территории непригодны для проживания, в Беларуси европейский рынок «за углом»). Правовая и правоохранительная системы у нас также сильно отличаются друг от друга, а эффективность противодействия коррупции лучше не сравнивать, дабы не расстраиваться.
Наконец, за прошедшие со времен распада СССР десятилетия в Беларуси сформировалась и окрепла новая элита, для которой углубление интеграции с Россией упирается в вопрос «зачем?». Вступление в ЕС было бы куда полезнее.
Нам ответить (пока) нечем.
Никита Кричевский, Доктор экономических наук, профессор
Нет, разговор пойдет не о нагнетании внутрироссийской коронавирусной истерии. Одно дело, когда эмоциональный террор разворачивается вокруг ситуации в регионах внутри страны, и совсем другое, когда факты передергиваются в отношении другого государства, хоть и близкого нам по языку и духу.
Российские стратеги, выражаясь экономическим языком, рассуждают в стиле homo economicus — человека без роду, без племени, начисто лишенного эмоций и исторической памяти, занятого лишь перманентным вычислением удовольствий и принятием мгновенных решений. Если б это было так, человечество не знало бы множества текущих проблем. Но в том-то и дело, что ментальная память у белорусов, как и у любого другого этноса (нации), присутствует. Больше того, она постоянно подпитывается все новыми фактами, а также небылицами из относительно недавнего прошлого наших стран.
Пусть националистические настроения в Беларуси (пока) не столь уж сильны.
А для того чтобы понять, как на самом деле развивались отношения России и Беларуси, предлагаю исторический экскурс.
Нынче в это трудно поверить, но всего каких-то 400 лет назад никакой Руси к западу от Можайского уезда не было. Смоленщина в то время входила в состав Речи Посполитой, а дальше были земли поляков и литовцев. Так было до тех пор, пока царь Алексей Михайлович, возглавлявший наливающееся силой Московское государство, не решил поквитаться за смутные времена, а также вернуть отторгнутые по Деулинскому перемирию 1618 г. земли, например, Смоленск.
Формальным предлогом для вторжения в литовские и польские земли, на которых располагалась Беларусь, было притеснение православных братьев католиками и униатами. Хотя по факту Русь была вынуждена вступить в продолжавшуюся 13 лет войну из-за присоединения в 1654 г. Малороссии, где также как бы преследовали православных.
За прошедшие три с половиной столетия в менталитете русской нации, в первую очередь ее государственного института, мало что изменилось. Мы всё также ввязываемся в конфликты по принципу «наших бьют» и, по видимости, так поступать будем еще долго. Особенно если к тому благоволят негативные для противников обстоятельства.
Такими обстоятельствами для литовцев и поляков были колоссальные потери в ходе длившейся с 1618 по 1648 год Тридцатилетней религиозной войны, когда многие европейские земли лишились до двух третей населения. Православная Русь осталась в стороне от противостояния католиков и протестантов и, надо признать, умело этим воспользовалась.
Жизнь в белорусских землях тогда была как на пороховой бочке. Все воевали со всеми: украинские казаки с белорусами, белорусы с украинцами, русские — и с белорусами, и с украинцами, все вместе беспрестанно грабили шляхту, а правительственные войска тщетно пытались остановить гражданскую войну. Вдобавок, в Речи Посполитой и Великом Княжестве Литовском начиналась эпидемия чумы, быстро перекинувшаяся и на Русь (На Руси эпидемия закончилась в 1655 г., унеся до половины населения, в Литве — в 1658-м).
Не сказать, что тамошнее население поголовно было радо московитам. Многие горячо приветствовали, но были и те, кто уходил в партизанщину («шишы»), а то и просто переселялся вглубь Литвы и Польши, добегали даже до Швеции («эгзулянты»). Среди причин — наши войска не особенно церемонились с отказавшимися сдаться и присягнуть Алексею Михайловичу городами и крепостями. С ними, а также с изменниками поступали по законам военного времени: убивали, грабили, уводили в полон.
Об угоне белорусов в рабство известно немало. В 1655 г. патриарх Никон распорядился переселить на Русь 300 тыс. белорусов. В первую очередь ремесленников и мастеровых, поскольку Москва к тому времени «обезлюдела». Неизвестно, сколько переселилось добровольно, а сколько по принуждению, но свидетельства о присутствии в русских хозяйствах челяди из Беларуси, а также о работорговле пленниками находятся в избытке.
Окончательно Беларусь вошла в состав Российской империи только в 1795 г., всего 225 лет назад. И не добровольно, а в результате раздела Речи Посполитой.
К слову, по оценкам историков, к 1678 г. население Руси на 14,3%, или на 1,6 млн человек, состояло из жителей завоеванных территорий. Белорусские националисты считают, что общие потери народа времен Тридцатилетней войны и эпидемии чумы составили до 53% населения. Виноваты в этом, в том числе в моровой язве, по их мнению, конечно же, мы, русские.
И еще одно соображение. С середины XVII в. власть на Руси активно применяет тактику принудительного переселения людей в те местности, куда посчитает нужным. Так было, к примеру, при массовом заселении южных рубежей России, при столыпинском освоении Сибири, а позднее — целины. Если же миграция осуществлялась на добровольных началах, то кампания заканчивалась пшиком: и это не только возвращение из Сибири более половины переселенных туда крестьян, но, скажем, нынешние фиаско с неперспективными деревнями или дальневосточным гектаром.
Не успела закончиться Тридцатилетняя война, как вернувшийся в Москву Алексей Михайлович решил навести порядок в собственном доме. Для закрепления «никонианских новин», то есть раскола, был созван Большой Московский собор 1666–1667 гг., после которого значительная часть несогласных ударилась в бега. В том числе, в направлении относительно вольной и свободной Беларуси, то есть пошел обратный переселенческий процесс.
В 1667 г. не принявший «новин» поп Кузьма московского прихода Всех Святых на Кулишках вместе с 12 семьями наиболее ревностных прихожан бежал из столицы к самой границе Литвы на территорию Стародубского полка, где переселенцы основали несколько скитов и починков, быстро выросших в слободы Понуровку, Семеновку, Злынку, Зыбкую.
В 1685 г. стародубскому начальству приказали применить «драконовский» Указ Софьи, и насельники ушли на тогдашнюю территорию Литвы, где на реке Соже основали поселение Ветка. В начале XVIII в. в Северную войну ветковские старообрядцы, потому что русские, выступили на стороне Петра I, применив против шведов и их союзников (в том числе против гетмана Мазепы) тактику партизанской войны. Так что корни знаменитого белорусского партизанского движения в Великую Отечественную оттуда.
Петр по достоинству оценил патриотизм ветковцев и даровал им свободу от преследований, а также хозяйственные льготы. Жизнь беглопоповцев налаживалась, и к середине 1730-х в Ветке проживало порядка 40 тыс. человек. Но в 1735 г. пять конных полков разорили обитель, а 14 тыс. старообрядцев было сослано по монастырям «на исправление».
Разорение происходило с необъяснимым варварством, дошло до того, что вскрывали гробы покойников. К слову, главнокомандующий той операцией, правитель Малороссии князь Алексей Шаховской, лично докладывавший императрице Анне Иоанновне о разорении Ветки, через несколько месяцев после надругательства над телами умерших внезапно заболел и 27 мая 1736 г. в возрасте 46 лет скончался.
Несмотря на все репрессии, в середине XIX в. до половины населения современной Беларуси составляли старообрядцы и их потомки. Чем, отчасти, объясняется традиционное белорусское трудолюбие, педантичность, солидарность. Люди хотят справедливости, честного порядка, и они их имеют.
Неизвестно, был ли выходцем из старообрядческой среды знаменитый белорусский партизан, Герой Советского Союза (1944) и Социалистического Труда (1978), с 1965 г. первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, любимец белорусского народа Петр Машеров, но его трагическая гибель в автокатастрофе 4 октября 1980 г. до сих пор вызывает множество вопросов. То ли его убрали выходцы из украинского клана в ЦК КПСС, то ли его не хотели видеть на посту Предсовмина СССР, то ли это была трагическая случайность, но факт есть факт — в Беларуси до сих пор считают, что Машерова убрала Москва.
Добавлю, что сегодня в Литве и Польше активничают многочисленные «исследовательские» институты, весьма успешно разгоняющие антироссийские настроения среди белорусского социума. Они, в отличие от нас, на менталитет не плюют, тем более что в рядах «исследователей» немало выходцев из советской еще Беларуси, успевших покрутиться и в России. Они методично прокачивают тему автономной от Орды белорусской самости и немало в этом преуспевают.
А у нас сейчас порют заведомую чушь, усугубляя и без того натянутые отношения между нашими странами. Мол, Батька — враг белорусского народа и, по сути, творит геноцид. Мало того, что Лукашенко взбеленился, так еще изрядная часть белорусского общества донельзя изумилась от такой оголтелой наглости.
Молодцы, в общем. Украину профукали, теперь на всех парах мчимся к реализации аналогичного сценария в Беларуси.
Что до реального, а не «потемкинского» союза России и Беларуси, то сегодня он по многим обстоятельствам невозможен. Различия обнаруживаются в характере экономической модели (в России это опора на добычу углеводородов, в Беларуси — на их переработку), в степени аграрной самодостаточности (в России порядка трети продовольственной продукции составляет импорт, не говоря уже о суррогатах на основе того же пальмового масла, Беларусь же не знает, куда девать произведенную продукцию), в территориальном расположении и климатических условиях (в России две трети территории непригодны для проживания, в Беларуси европейский рынок «за углом»). Правовая и правоохранительная системы у нас также сильно отличаются друг от друга, а эффективность противодействия коррупции лучше не сравнивать, дабы не расстраиваться.
Наконец, за прошедшие со времен распада СССР десятилетия в Беларуси сформировалась и окрепла новая элита, для которой углубление интеграции с Россией упирается в вопрос «зачем?». Вступление в ЕС было бы куда полезнее.
Нам ответить (пока) нечем.
Никита Кричевский, Доктор экономических наук, профессор
