Форум
Впервые вопрос резкого роста наличной денежной массы в этом году «вышел на макроуровень» в публичном поле в апреле – после публикации Банком России обзора банковского сектора за март. Тогда регулятор отмечал резкое сокращение структурного профицита отечественной банковской системы – по итогам марта он уменьшился на 1,5 трлн руб., до 2,3 трлн рублей, то есть на 40%. «Снижение профицита было обусловлено в первую очередь ростом эмиссии наличных денежных средств», – писали тогда аналитики ЦБ.
Впрочем, в том же отчете можно было найти и частичное объяснение происходящему. В частности, наблюдался резкий отток вкладов населения из банков – с депозитов было снято более 300 млрд руб. «Сокращение [объема вкладов] пришлось на третью неделю месяца и было связано с рядом разовых факторов, в том числе с тем, что люди активно совершали покупки на случай необходимости самоизоляции, а некоторые крупные вкладчики делали крупные отложенные покупки (автомобили, бытовая техника) в ожидании роста цен», – объясняли происходящее в Центробанке.
Снимали в основном средства с валютных депозитов, но это не особо смущало: на фоне скачка курса доллара в конце марта и околонулевых ставок по валютным вкладам это было логичным поведением. Сыграло свою роль и то, что банки, видя тенденцию роста спроса населения на наличные, приобрели их «с запасом». Так, по данным Центробанка, общий объем наличности в обращении за март вырос на 0,72 трлн руб., тогда как ее объем вне банковской системы – на 0,57 трлн руб.
Также напрашивалось еще одно объяснение происходящему – вполне логичное, но вряд ли имевшее шанс быть озвученным в аналитике ЦБ. Резкое падение цен на нефть и курса рубля, отчетливые признаки надвигающегося экономического кризиса – все это очень напоминало события 2008–2009 гг. и 2014–2015 гг. А те кризисы запомнились в том числе тем, что имели своим последствием крах банков, порой довольно крупных. И если частные вкладчики могли чувствовать себя защищенными, то у предпринимателей были веские (по меньшей мере с точки зрения психологии) основания беспокоиться за сохранность своих средств и по возможности минимизировать объем средств на счетах в банках.
Однако паника закончилась, курс рубля отыграл значительную часть мартовских потерь, финансовые рынки стабилизировались, а «осадок» в виде тренда на рост наличного обращения – остался. В апреле структурный профицит ликвидности сократился еще на 0,9 трлн руб., в «спокойном» в связи с карантином и обилием выходных мае – на 0,2 трлн руб., а в июне – на 0,4 трлн руб. И каждый раз в своих аналитических материалах Центробанк объяснял эти сокращения ростом наличных денег в обращении.
Темпы этого роста впечатляют. За II квартал 2020 года денежный агрегат М0 (объем наличных денег в обращении вне банковской системы) вырос на 1,27 млрд руб., или на 12,5%, – это максимальный квартальный рост за последние 10 лет. Как в абсолютном, так и в процентном выражении. За март – июнь рост агрегата М0 составил 1,85 трлн руб., или 19%. Отметим, что всплески роста объема наличности до 8–9% в квартал наблюдались и ранее, но они приходили исключительно на IV квартал, что вполне объяснимо эффектом «13-й зарплаты» и предновогодними тратами. Впрочем, в последние годы и эти всплески стали гораздо меньшими по величине в связи со все большим распространением безналичных платежей.
Также отметим, что доля наличных денег вне банковской системы (агрегат М0) в общей денежной массе (агрегат М2) на 1 июля составила 21,17% против 18,70% на начало 2020 года (рост на 13,2%). Последний раз выше данного значения эта доля забиралась в марте 2015 года. Кроме того, данный показатель в исторической перспективе имеет тенденцию к устойчивому плавному снижению. Так, в 2011-м он находился на уровне 25%, в 2019-м – не поднимался выше 20%.
Важно, что все это происходит на фоне устойчивого роста рублевых вкладов граждан. С марта по май их объем увеличился на 0,92 трлн руб., незначительное (0,09 трлн руб.) падение наблюдалось лишь в «спокойном» мае. Общий объем вкладов (включая валютные) в рублевом эквиваленте также стабилен, за март – июнь он вырос на 2,7%. Иными словами, граждане не переводят сбережения с банковских счетов в наличные рубли.
Таким образом, объяснений происходящему остается всего лишь два. Первое – у россиян в период пандемии резко выросли доходы и эти «излишки» они переводят в наличность и хранят «под матрасом». Его, вероятно, следует отбросить, как противоречащее как простому здравому смыслу, так и статистике и экспертным оценкам. Согласно последним номинальные зарплаты падали. Есть данные ФНС о снижении поступлений НДФЛ, существуют данные Росстата. Да, были выплаты на детей в преддверии голосования по поправкам к конституции, но пришлись они на конец рассматриваемого периода, да и масштабы не те.
Остается одно: уход бизнеса в тень, переход на расчеты наличными – по крайней мере с клиентами-физлицами. Это выглядит вполне реалистично. Во-первых, такие изменения легко осуществимы технически, проконтролировать их практически невозможно, особенно в сегменте малого бизнеса. Во-вторых, этот процесс имеет под собой серьезное «моральное оправдание».
Действительно, малый бизнес, наиболее пострадавший в пору пандемии из-за отсутствия финансовой «подушки безопасности» и падения потребительского спроса (как в период карантина, так и после его отмены), имеет веские основания считать меры по его поддержке со стороны правительства совершенно недостаточными (особенно на фоне соответствующих мер правительств других стран), а значит, вполне может принять на вооружение логику «вы нам не помогаете – мы вам не платим налоги».
И речь здесь не только об НДС. Отечественная система налогообложения, предусматривающая выплату работодателем примерно 40%-ных (включая НДФЛ) отчислений в бюджет и внебюджетные фонды от фонда оплаты труда, сама по себе подталкивает к выплате зарплат «черным налом».
Что же дальше? Возврат в 1990-е? Едва ли. С тех пор практика и возможности налоговых органов претерпели существенные изменения, существующие средства мониторинга и анализа ФНС едва ли позволят крупным и средним предприятиям в сколько-нибудь серьезной части перейти на работу «вчерную». А вот в сегменте малого бизнеса такое вполне возможно.
Но опять-таки это не будет возвратом в прошлое. Точнее – будет, но с иными перспективами развития ситуации. Вполне вероятно, что те же системы всеобщего налогового надзора и учета уже не позволят ушедшим «в тень» предпринимателям вернуться обратно в белую зону. Резкое падение выручки в кризис вполне можно логически объяснить налоговикам объективными экстраординарными причинами, резкое и неожиданное ее восстановление – сложнее.
