Форум
Вадим Скрипников скончался в ковидной 11-й больнице, но в статистику умерших от коронавируса так и не попал
Врач пришёл на вызов к уже умершему от коронавируса жителю Новосибирска
Всю вторую волну мы постоянно слышим, что система здравоохранения Новосибирской области оказалась не готова к такой бешеной нагрузке. Больные неделями ждут врачей, не могут купить нужные лекарства, а когда с результатами платных анализов (которых добиться также сложно) приходят в стационар, то им отказывают в госпитализации. За этими общими формулировками скрываются настоящие трагедии. У жителя Новосибирска Игоря Скрипникова от коронавируса умер папа — сначала он несколько дней не мог дождаться врача, лечение не помогало, в больницу не забирали, а когда забрали, то было уже поздно. Игорь рассказал в социальных сетях, как боролся за жизнь отца. Мы публикуем его историю с небольшими дополнениями. Далее — от первого лица.
СЮЖЕТ
Всё о коронавирусе и карантине
12 ноября не стало моего отца, ему было 48 лет. Он никогда серьезно не болел, даже сезонные эпидемии простуды и гриппа обходили его стороной. Он не курил и не имел других вредных привычек.
Ковид сожрал его за две недели. За это время ему было то лучше, то хуже. 7-го числа мы даже подумали, что он идет на поправку, так как пропали температура и кашель, но это было ложное ощущение безопасности. С 8 ноября стало резко хуже, 10-го его госпитализировали, 12-го папы не стало.
Больничный ему выписали с 31 октября, диагностировав простую ОРВИ. За неделю лучше не стало, появился сухой кашель и температура. Пропали вкус и обоняние. Первый звонок в скорую мы сделали 2 ноября. Нас поставили в очередь (сказали, что ждать приезда надо 2–3 дня). 5 ноября приехал фельдшер. Он просто послушал отца, не проверив его пульсоксиметром, и поставил диагноз «Пневмония».
Мы спрашивали и его, и в справочной линии по ковиду, как добиться госпитализации, на что мы получили совет пройти КТ легких и по его результатам самостоятельно обращаться в поликлинику. Отец даже съездил с мамой в поликлинику, к которой был прикреплен. Он нормально себя чувствовал, мог передвигаться и даже не был похож на больного человека. В поликлинике направление на КТ не выписали, а лишь продлили больничный и отправили домой.
Вышеупомянутый фельдшер выписал отцу «Цефтриаксон». Этот антибиотик мы спокойно покупали еще в прошлом месяце — для заболевшей собаки. Но сейчас, когда мы начали искать его в аптеках города, то лекарства уже нигде не было. Аналогично с областными аптеками. Не было и более слабых аналогов, пришлось обращаться к друзьям, друзьям друзей и так далее. У нас были лишь пара ампул «Цефтриаксона», так что вместо двух уколов в день пришлось ставить по одному.
Лишь 9-го числа мы смогли достать необходимое количество антибиотика, но это был более слабый аналог — «Цефосин». 12-го числа, в теории, должны были привезти из Казахстана 30 ампул «Цефтриаксона».
8-го числа состояние папы резко ухудшилось. Я обзванивал скорые 4–5 раз в день. Получал ответ, что к нам приедут. Самому везти его в больницу не было никакого смысла, так как КТ мы так и не смогли пройти, потому что даже в платных поликлиниках к этому моменту очередь была расписана до 11 декабря. 10 ноября я последний раз позвонил в 2 часа ночи, сообщил, что ему резко стало плохо, он очень плохо дышит, задыхается, температура под 40. Врач, который принимал мой звонок, весьма по-хамски ответил, что всем сейчас плохо, и в Ленинском районе Новосибирска 300 вызовов, так что «ожидайте своей очереди». В 6 часов утра 10-го числа папа окончательно стал задыхаться, лишь только тогда по звонку нам выслали реанимацию.
Сатурация показала 30% содержание кислорода в крови, реаниматологи сказали, что это почти полное поражение легких
Когда его забирали в 11-ю больницу Новосибирска, то бригада реаниматологов сказала, что его положат в реанимацию на ИВЛ. Когда папу доставили, мы позвонили в больницу и узнали, что его положили в обычную палату и перевели в реанимацию только через несколько часов. К утру 12-го числа он умер. В справке о смерти, которую нам выдали 16-го числа, нет ни слова про ковид, стандартная отписка про пневмонию.
Я не прошу какой-то помощи для нашей семьи, отец был трудолюбивым инженером, который занимался проектированием железнодорожных и автомобильных дорог, в свободное время преподавая в Сибирском государственном университете путей сообщения. Он смог обеспечить нас достойной финансовой подушкой, да и я достаточно взрослый, чтобы теперь одному содержать оставшуюся семью. Я прошу лишь распространить эту историю. Его не было в статистике по скончавшимся за 12-е число по Новосибирску. Врачи в больнице, скорее всего, обманывали нас о его состоянии, так как в первые дни нам говорили, что он сам ходит и сам ест, но при этом с ним не было никакой связи. У нас не было шансов спокойно купить лекарство и своевременно положить его в больницу.
Мы попали в мясорубку, наша система здравоохранения перемолола и выплюнула нас. И никаких ответственных за это не найти
Мне очень жаль, что я не додумался записывать телефонные звонки в скорые и их ответы, так что сейчас никаких существенных доказательств представить нельзя.
В этот понедельник, 16 ноября, буквально пару часов назад пришел врач — мама вызывала себе терапевта после всей этой ситуации, ей нужен был больничный на работе. Врач до нее дошел, но мы подумали, может, какая-то ошибка, пришел второй раз. Но, оказалось, сегодня терапевт пришел к отцу. Девушка-врач зашла, сказала: «Скрипников Вадим Михайлович?» Ну, и всё, у мамы случилась истерика. То есть у них настолько всё неорганизованно, что сегодня к нам пришел терапевт к уже умершему человеку.
Врач пришёл на вызов к уже умершему от коронавируса жителю Новосибирска
Всю вторую волну мы постоянно слышим, что система здравоохранения Новосибирской области оказалась не готова к такой бешеной нагрузке. Больные неделями ждут врачей, не могут купить нужные лекарства, а когда с результатами платных анализов (которых добиться также сложно) приходят в стационар, то им отказывают в госпитализации. За этими общими формулировками скрываются настоящие трагедии. У жителя Новосибирска Игоря Скрипникова от коронавируса умер папа — сначала он несколько дней не мог дождаться врача, лечение не помогало, в больницу не забирали, а когда забрали, то было уже поздно. Игорь рассказал в социальных сетях, как боролся за жизнь отца. Мы публикуем его историю с небольшими дополнениями. Далее — от первого лица.
СЮЖЕТ
Всё о коронавирусе и карантине
12 ноября не стало моего отца, ему было 48 лет. Он никогда серьезно не болел, даже сезонные эпидемии простуды и гриппа обходили его стороной. Он не курил и не имел других вредных привычек.
Ковид сожрал его за две недели. За это время ему было то лучше, то хуже. 7-го числа мы даже подумали, что он идет на поправку, так как пропали температура и кашель, но это было ложное ощущение безопасности. С 8 ноября стало резко хуже, 10-го его госпитализировали, 12-го папы не стало.
Больничный ему выписали с 31 октября, диагностировав простую ОРВИ. За неделю лучше не стало, появился сухой кашель и температура. Пропали вкус и обоняние. Первый звонок в скорую мы сделали 2 ноября. Нас поставили в очередь (сказали, что ждать приезда надо 2–3 дня). 5 ноября приехал фельдшер. Он просто послушал отца, не проверив его пульсоксиметром, и поставил диагноз «Пневмония».
Мы спрашивали и его, и в справочной линии по ковиду, как добиться госпитализации, на что мы получили совет пройти КТ легких и по его результатам самостоятельно обращаться в поликлинику. Отец даже съездил с мамой в поликлинику, к которой был прикреплен. Он нормально себя чувствовал, мог передвигаться и даже не был похож на больного человека. В поликлинике направление на КТ не выписали, а лишь продлили больничный и отправили домой.
Вышеупомянутый фельдшер выписал отцу «Цефтриаксон». Этот антибиотик мы спокойно покупали еще в прошлом месяце — для заболевшей собаки. Но сейчас, когда мы начали искать его в аптеках города, то лекарства уже нигде не было. Аналогично с областными аптеками. Не было и более слабых аналогов, пришлось обращаться к друзьям, друзьям друзей и так далее. У нас были лишь пара ампул «Цефтриаксона», так что вместо двух уколов в день пришлось ставить по одному.
Лишь 9-го числа мы смогли достать необходимое количество антибиотика, но это был более слабый аналог — «Цефосин». 12-го числа, в теории, должны были привезти из Казахстана 30 ампул «Цефтриаксона».
8-го числа состояние папы резко ухудшилось. Я обзванивал скорые 4–5 раз в день. Получал ответ, что к нам приедут. Самому везти его в больницу не было никакого смысла, так как КТ мы так и не смогли пройти, потому что даже в платных поликлиниках к этому моменту очередь была расписана до 11 декабря. 10 ноября я последний раз позвонил в 2 часа ночи, сообщил, что ему резко стало плохо, он очень плохо дышит, задыхается, температура под 40. Врач, который принимал мой звонок, весьма по-хамски ответил, что всем сейчас плохо, и в Ленинском районе Новосибирска 300 вызовов, так что «ожидайте своей очереди». В 6 часов утра 10-го числа папа окончательно стал задыхаться, лишь только тогда по звонку нам выслали реанимацию.
Сатурация показала 30% содержание кислорода в крови, реаниматологи сказали, что это почти полное поражение легких
Когда его забирали в 11-ю больницу Новосибирска, то бригада реаниматологов сказала, что его положат в реанимацию на ИВЛ. Когда папу доставили, мы позвонили в больницу и узнали, что его положили в обычную палату и перевели в реанимацию только через несколько часов. К утру 12-го числа он умер. В справке о смерти, которую нам выдали 16-го числа, нет ни слова про ковид, стандартная отписка про пневмонию.
Я не прошу какой-то помощи для нашей семьи, отец был трудолюбивым инженером, который занимался проектированием железнодорожных и автомобильных дорог, в свободное время преподавая в Сибирском государственном университете путей сообщения. Он смог обеспечить нас достойной финансовой подушкой, да и я достаточно взрослый, чтобы теперь одному содержать оставшуюся семью. Я прошу лишь распространить эту историю. Его не было в статистике по скончавшимся за 12-е число по Новосибирску. Врачи в больнице, скорее всего, обманывали нас о его состоянии, так как в первые дни нам говорили, что он сам ходит и сам ест, но при этом с ним не было никакой связи. У нас не было шансов спокойно купить лекарство и своевременно положить его в больницу.
Мы попали в мясорубку, наша система здравоохранения перемолола и выплюнула нас. И никаких ответственных за это не найти
Мне очень жаль, что я не додумался записывать телефонные звонки в скорые и их ответы, так что сейчас никаких существенных доказательств представить нельзя.
В этот понедельник, 16 ноября, буквально пару часов назад пришел врач — мама вызывала себе терапевта после всей этой ситуации, ей нужен был больничный на работе. Врач до нее дошел, но мы подумали, может, какая-то ошибка, пришел второй раз. Но, оказалось, сегодня терапевт пришел к отцу. Девушка-врач зашла, сказала: «Скрипников Вадим Михайлович?» Ну, и всё, у мамы случилась истерика. То есть у них настолько всё неорганизованно, что сегодня к нам пришел терапевт к уже умершему человеку.
