Форум
За две недели до Нового года начальство вспомнило о том, что у граждан может не оказаться денег на праздничный стол. По данным Росстата, реальные располагаемые доходы россиян сократились за первую половину года на 4,8%, и теперь они примерно на 11% ниже, чем в 2013 году. А вот продукты подорожали. По оценке Минэкономразвития, к концу года инфляция разгонится до 4,8% и станет рекордной с 2016 года.
Но если считать не по «условной потребительской корзине» Росстата, а по т.н. товарам FMCG, то есть тому, что мы покупаем в супермаркетах, то инфляция превысит официальную в 3,5 раза, подсчитали исследователи из холдинга «Ромир».
С начала года:
цены на сахар выросли более чем на 70%,
подсолнечное масло подорожало на 23,9%,
мука — на 12,9%,
макароны — на 10,5%.
гречка на 40%,
картофель на 25%,
морковь на 23,8%,
яблоки на 16,5%,
хлеб прибавил в цене 6,9%.
С хлебом вообще занятная история. По данным BusinesStat,
хлеб возвращает себе позиции в продуктовой корзине, вытесняя из нее другую еду — это очень верный признак падения доходов людей.
В 2020 году граждане купили на 60 тыс. тонн больше хлеба, чем годом ранее. Продажи хлеба выросли на 0,8%, хотя до этого сокращались пять лет подряд и суммарно потеряли 5,4%. То есть люди до последнего боролись за стандарты потребления, к которым успели привыкнуть, но сейчас ситуация изменилась.
А как бы ей не измениться? По данным Росстата, на конец III квартала средний гражданин РФ тратил в месяц 35 043 рубля. 78,4% живут на сумму до 45 тысяч рублей ежемесячно. При этом каждый второй — 53,4% — получает менее 27 тысяч рублей, т.е. должен жить на 900 рублей в день. По данным фонда «Общественное мнение», в ходе опроса, проведенного 13–15 ноября 2020 года, бедным называет себя каждый третий россиянин.
Так что, поддерживать потребительские привычки, приобретенные в нулевые, становится все труднее. По расчетам Центра Развития НИУ ВШЭ, во II квартале 2020 г. покупательная способность денежных доходов населения сократилась по двадцати основным продуктам питания — в интервале от 3% до 25%. Это не просто инфляция, а снижение способности купить продукты на свои деньги: тут играют роль и рост цен, и падение зарплат. Это началось не вчера. За последние 10 лет на зарплату стало труднее купить белый и ржаной хлеб, говядину, рыбу, молоко, масло и даже черный чай. Как пишут исследователи НИУ ВШЭ,
«сегодняшняя покупательная способность людей в отношении 12 из 24 основных продуктов питания оказалась на минимуме за период с 2011 по 2020 год».
А потому вопрос начальства «При чем тут пандемия?» надо считать справедливым.
Не пандемия, но политика
Дело не в пандемии, а в экономической политике, которая последовательно проводится примерно с 2012 года. Это сложная политика, российские министры умеют достигать поставленных целей. И понять суть проводимой политики поможет история с эмбарго на импорт продовольствия, введенным РФ в 2014 году.
За пару дней до того, как правительство озаботилось ростом цен, Национальное рейтинговое агентство (НРА) опубликовало исследование «Импортозамещение или перемещение» согласно выводам которого «несмотря на активно проводимую уже шесть лет политику импортозамещения, а также на рост темпов внутреннего производства различных категорий продуктов питания, полного импортозамещения в России не произошло… Объем ввоза санкционной продукции за период 2013–2019 гг. сократился на четверть в реальном и на 40% в стоимостном выражении. При этом объем российского производства данных категорий продуктов вырос на 12,3%. Многие крупнейшие действующие поставщики в РФ существенным образом нарастили объем импорта из ЕС, что, скорее всего, не обусловлено столь же значительным ростом внутреннего потребления, а, как можно предположить, увеличением объемов реэкспорта в Россию. Белоруссия заменила ЕС в качестве основного поставщика в РФ (с долей в 25%) от совокупного российского импорта санкционной продукции».
Ну и там масса слов про «импортозамещение», которое якобы не получилось, но вот-вот получится.
На самом деле, это опять история про целеполагание власти и манипулирование экономической политикой. Никакой задачи «замещения импорта» в РФ никогда не ставилось. Начальники люди умные, ни за какую «продовольственную безопасность» они не боятся.
Никакой задачи «замещения импорта» в РФ никогда не ставилось. Фото: Влад Дошкин / «Новая газета»
Когда они затевали эту историю с запретом импорта еды, задачи были вот какие.
Сократить спрос людей на валютную выручку. Чтобы не тратить нефтедоллары на еду и текущее потребление. Эта цель была достигнута. И работало это так: чем больше люди тратят денег на дорогие отечественные продукты, тем меньше у них остается денег на импортные товары.
Обогатить владельцев крупнейших отечественных агрохолдингов. За счет роста цен — раз, и ограничения конкуренции — два. Обогатили. Как подсчитали в РАНХиГС, на «импортозамещении» люди ежегодно теряют 445 млрд руб. в ценах 2013 года.
Сумма потерь граждан на 84% была перераспределена в пользу российских производителей и на 3% — импортеров, а 13% стали чистыми потерями.
Переформатировать рынок поставок продовольствия в РФ (вставить в цепочки поставок несколько околовластных операторов). И это тоже получилось, а «норвежский лосось» как шел сюда, так и идет, только через Фарерские острова, например. Как говорится в исследовании НРА «Норвегию, поставлявшую в РФ до эмбарго до 40% импортной рыбы, заменили Чили и Фарерские острова, откуда сегодня поступает соответственно 20% и 16%. При этом поставки норвежской рыбы в Чили одновременно выросли втрое».
Дать заработать Минску и странам вроде Сербии и т.д. — кто стал делать деньги на реэкспорте. Понятно, что новые посредники поделились с теми, кто придумал для них такой замечательный бизнес.
И все эти цели были успешно достигнуты.
А как же «поддержка отечественного товаропроизводителя» и «рост российского сельхозпроизводства». С этим не все так просто. В ходе Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2018 года также неожиданно выяснилось, что в денежном выражении объем реально произведенной сельхозпродукции в РФ оказался меньше декларируемого на 542 миллиарда рублей. Если изначально Росстат оценивал рост сельхозпроизводства в 2010–17 гг. в 1,773 триллиона рублей (с 3,881 до 5,564 трлн в год), то после корректировки оказалось, что показатель меньше почти на треть (30,5%) — 1,231 трлн рублей.
Если у вас избыток продуктов на рынках, то цены на них должны снижаться, а не расти.
А как же быть с объяснением, согласно которому рост внутренних цен на продукты — производная от мирового роста цен? Объяснение логичное, есть только одно «но»: если производители продовольствия уверены в том, что на внутренних рынках у нет конкурентов, а потребитель беднее, то продажа зерна туда, где за него могут заплатить больше, вполне логичное для них решение. И предсказуемое. Никакой неожиданности тут быть не может.
Дороговизна без причины?
Перечень действий руководства когда-нибудь войдет в учебники экономики.
Ограничиваем предложение продуктов на рынке (эмбарго на импорт),
девальвируем рубль,
отдаем рынок монополистам,
еще раз девальвируем рубль (в ситуации, когда у тебя семена, племенной скот, витамины, техника покупаются за валюту)
А потом удивляемся росту цен на еду «в условиях снижения доходов». (Кстати, экономисты знают т.н. эффект Гиффена — ситуацию, когда падение доходов людей провоцирует рост спроса на «дешевые» продукты, соответственно те начинают дорожать, а более «дорогие продукты» вообще уже не покупают.)
И вот премьер-министр критикует ФАС, Минэкономразвития, Минсельхоз и Минпромторг, а также профильных вице-премьеров, которые, по его словам, «допустили сбой». «Почему ответственные министерства и ведомства своевременно не приняли меры и упустили ситуацию с ростом цен на важную продукцию, хотя все инструменты у вас есть? Недооценили риск, пустили на самотек», говорит премьер.
Да какой же тут «самотек», когда
вице-премьер Белоусов еще в 2006 году доказывал, что «рост доходов людей» представляет «риски для России» и снижение производительности предприятий РФ.
А министр Мантуров совсем недавно объяснял, что девальвация — «круто», потому что «повышает производительность». Так вот это — снижение покупательной способности доходов граждан с целью не допустить снижения производительности олигархического бизнеса — и есть цель, которую преследовали министры. Их настоящий, а не вымышленный KPI.
И прав замглавы Минпромторга РФ Виктор Евтухов, когда объясняет в интервью телеканалу «Россия-24», что рост цен на продукты питания в России не имеет объективных предпосылок. Это правда. Предпосылки к росту цен — производная субъективного политического решения.
Это решение связано, в первую очередь, с грядущим сокращением валютной выручки РФ. По итогам 2019 года $419 млрд экспортных доходов страны 60% обеспечили сырая нефть ($121,4 млрд), нефтепродукты ($66,9 млрд) и природный газ ($19 млрд). Половина этих денег пришла из Евросоюза, где доля российской нефти в потреблении достигает 30%, а газа — 40%. А сейчас ЕС заявляет о сокращении выброса парниковых газов к 2030 году минимум на 55% от уровня 1990 года, для чего к 2030 году потребление нефти должно снизиться почти на треть, а газа — на 25%. Это означает сокращение потребления и закупки углеводородов примерно на 100 миллиардов евро.
В Доктрине энергетической безопасности Российской Федерации, утвержденной в прошлом году, прямым текстом говорится, что последствиями «замедления роста мирового спроса на энергоресурсы и изменение его структуры, в т.ч. вследствие замещения нефтепродуктов другими видами энергоресурсов, развития энергосбережения и повышения энергетической эффективности», для РФ станут «снижение финансовой устойчивости», «уменьшение налоговых, таможенных и иных платежей в бюджеты бюджетной системы Российской Федерации», а также «причинение вреда жизни и здоровью граждан».
Так что на политику ЕС по сокращению закупок углеводородов правительство РФ отвечает политикой по последовательному сокращению реальных доходов населения
и, как следствие, — снижению претензий людей на валютную выручку. Ведь потребление, близкое к стандартам развитого мира, обеспечивается исключительно импортом. Следствие этой политики — деградация потребительской экономики, которая не волнует хозяев страны, ведь «ресурсной экономике» никак не угрожает депрессия в «экономике потребительской». Нефть как качалась, так и качается, лес рубится, сталь плавится, руда добывается. Доходы верхних 10 000 семей не снижаются.
Люди выполняют все, что от них требуют, или следуют тому, что им предлагают: скажут — голосуют, скажут — берут ипотеку. Рынок труда «работника» превратился в «рынок труда работодателя» — а ведь это больше всего раздражало начальство во времена, когда люди требовали повышения зарплат, и даже его получали. Сейчас все держатся за свое место. Налоги собираются. Штрафы платятся (их даже в планы закладывают уже). Доля социальных пособий в бюджете домохозяйств (а значит, их ценность для людей) выросла до максимума. Резервы валюты тоже на максимуме. Границы закрыты с обеих сторон (зато для тех, у кого есть бизнес-джеты, — открыты везде). Спрос на потребительский импорт сокращается. Нет денег на мясо — значит, будут есть хлеб, помогать своему агропрому.
Это, собственно, начальство много лет и говорило людям, что будет так — и все вроде как и соглашались. Что ресурсы должны принадлежать своим производителям, а импорт — зло. Все олигархи — государственные, свои, отечественные. Все стратегические отрасли и производства — в руках родных эксплуататоров. Что не так, пожимает плечами начальник? В магазинах все есть, очередей нет. Не у всех только есть деньги на покупки.
Но если считать не по «условной потребительской корзине» Росстата, а по т.н. товарам FMCG, то есть тому, что мы покупаем в супермаркетах, то инфляция превысит официальную в 3,5 раза, подсчитали исследователи из холдинга «Ромир».
С начала года:
цены на сахар выросли более чем на 70%,
подсолнечное масло подорожало на 23,9%,
мука — на 12,9%,
макароны — на 10,5%.
гречка на 40%,
картофель на 25%,
морковь на 23,8%,
яблоки на 16,5%,
хлеб прибавил в цене 6,9%.
С хлебом вообще занятная история. По данным BusinesStat,
хлеб возвращает себе позиции в продуктовой корзине, вытесняя из нее другую еду — это очень верный признак падения доходов людей.
В 2020 году граждане купили на 60 тыс. тонн больше хлеба, чем годом ранее. Продажи хлеба выросли на 0,8%, хотя до этого сокращались пять лет подряд и суммарно потеряли 5,4%. То есть люди до последнего боролись за стандарты потребления, к которым успели привыкнуть, но сейчас ситуация изменилась.
А как бы ей не измениться? По данным Росстата, на конец III квартала средний гражданин РФ тратил в месяц 35 043 рубля. 78,4% живут на сумму до 45 тысяч рублей ежемесячно. При этом каждый второй — 53,4% — получает менее 27 тысяч рублей, т.е. должен жить на 900 рублей в день. По данным фонда «Общественное мнение», в ходе опроса, проведенного 13–15 ноября 2020 года, бедным называет себя каждый третий россиянин.
Так что, поддерживать потребительские привычки, приобретенные в нулевые, становится все труднее. По расчетам Центра Развития НИУ ВШЭ, во II квартале 2020 г. покупательная способность денежных доходов населения сократилась по двадцати основным продуктам питания — в интервале от 3% до 25%. Это не просто инфляция, а снижение способности купить продукты на свои деньги: тут играют роль и рост цен, и падение зарплат. Это началось не вчера. За последние 10 лет на зарплату стало труднее купить белый и ржаной хлеб, говядину, рыбу, молоко, масло и даже черный чай. Как пишут исследователи НИУ ВШЭ,
«сегодняшняя покупательная способность людей в отношении 12 из 24 основных продуктов питания оказалась на минимуме за период с 2011 по 2020 год».
А потому вопрос начальства «При чем тут пандемия?» надо считать справедливым.
Не пандемия, но политика
Дело не в пандемии, а в экономической политике, которая последовательно проводится примерно с 2012 года. Это сложная политика, российские министры умеют достигать поставленных целей. И понять суть проводимой политики поможет история с эмбарго на импорт продовольствия, введенным РФ в 2014 году.
За пару дней до того, как правительство озаботилось ростом цен, Национальное рейтинговое агентство (НРА) опубликовало исследование «Импортозамещение или перемещение» согласно выводам которого «несмотря на активно проводимую уже шесть лет политику импортозамещения, а также на рост темпов внутреннего производства различных категорий продуктов питания, полного импортозамещения в России не произошло… Объем ввоза санкционной продукции за период 2013–2019 гг. сократился на четверть в реальном и на 40% в стоимостном выражении. При этом объем российского производства данных категорий продуктов вырос на 12,3%. Многие крупнейшие действующие поставщики в РФ существенным образом нарастили объем импорта из ЕС, что, скорее всего, не обусловлено столь же значительным ростом внутреннего потребления, а, как можно предположить, увеличением объемов реэкспорта в Россию. Белоруссия заменила ЕС в качестве основного поставщика в РФ (с долей в 25%) от совокупного российского импорта санкционной продукции».
Ну и там масса слов про «импортозамещение», которое якобы не получилось, но вот-вот получится.
На самом деле, это опять история про целеполагание власти и манипулирование экономической политикой. Никакой задачи «замещения импорта» в РФ никогда не ставилось. Начальники люди умные, ни за какую «продовольственную безопасность» они не боятся.
Никакой задачи «замещения импорта» в РФ никогда не ставилось. Фото: Влад Дошкин / «Новая газета»
Когда они затевали эту историю с запретом импорта еды, задачи были вот какие.
Сократить спрос людей на валютную выручку. Чтобы не тратить нефтедоллары на еду и текущее потребление. Эта цель была достигнута. И работало это так: чем больше люди тратят денег на дорогие отечественные продукты, тем меньше у них остается денег на импортные товары.
Обогатить владельцев крупнейших отечественных агрохолдингов. За счет роста цен — раз, и ограничения конкуренции — два. Обогатили. Как подсчитали в РАНХиГС, на «импортозамещении» люди ежегодно теряют 445 млрд руб. в ценах 2013 года.
Сумма потерь граждан на 84% была перераспределена в пользу российских производителей и на 3% — импортеров, а 13% стали чистыми потерями.
Переформатировать рынок поставок продовольствия в РФ (вставить в цепочки поставок несколько околовластных операторов). И это тоже получилось, а «норвежский лосось» как шел сюда, так и идет, только через Фарерские острова, например. Как говорится в исследовании НРА «Норвегию, поставлявшую в РФ до эмбарго до 40% импортной рыбы, заменили Чили и Фарерские острова, откуда сегодня поступает соответственно 20% и 16%. При этом поставки норвежской рыбы в Чили одновременно выросли втрое».
Дать заработать Минску и странам вроде Сербии и т.д. — кто стал делать деньги на реэкспорте. Понятно, что новые посредники поделились с теми, кто придумал для них такой замечательный бизнес.
И все эти цели были успешно достигнуты.
А как же «поддержка отечественного товаропроизводителя» и «рост российского сельхозпроизводства». С этим не все так просто. В ходе Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2018 года также неожиданно выяснилось, что в денежном выражении объем реально произведенной сельхозпродукции в РФ оказался меньше декларируемого на 542 миллиарда рублей. Если изначально Росстат оценивал рост сельхозпроизводства в 2010–17 гг. в 1,773 триллиона рублей (с 3,881 до 5,564 трлн в год), то после корректировки оказалось, что показатель меньше почти на треть (30,5%) — 1,231 трлн рублей.
Если у вас избыток продуктов на рынках, то цены на них должны снижаться, а не расти.
А как же быть с объяснением, согласно которому рост внутренних цен на продукты — производная от мирового роста цен? Объяснение логичное, есть только одно «но»: если производители продовольствия уверены в том, что на внутренних рынках у нет конкурентов, а потребитель беднее, то продажа зерна туда, где за него могут заплатить больше, вполне логичное для них решение. И предсказуемое. Никакой неожиданности тут быть не может.
Дороговизна без причины?
Перечень действий руководства когда-нибудь войдет в учебники экономики.
Ограничиваем предложение продуктов на рынке (эмбарго на импорт),
девальвируем рубль,
отдаем рынок монополистам,
еще раз девальвируем рубль (в ситуации, когда у тебя семена, племенной скот, витамины, техника покупаются за валюту)
А потом удивляемся росту цен на еду «в условиях снижения доходов». (Кстати, экономисты знают т.н. эффект Гиффена — ситуацию, когда падение доходов людей провоцирует рост спроса на «дешевые» продукты, соответственно те начинают дорожать, а более «дорогие продукты» вообще уже не покупают.)
И вот премьер-министр критикует ФАС, Минэкономразвития, Минсельхоз и Минпромторг, а также профильных вице-премьеров, которые, по его словам, «допустили сбой». «Почему ответственные министерства и ведомства своевременно не приняли меры и упустили ситуацию с ростом цен на важную продукцию, хотя все инструменты у вас есть? Недооценили риск, пустили на самотек», говорит премьер.
Да какой же тут «самотек», когда
вице-премьер Белоусов еще в 2006 году доказывал, что «рост доходов людей» представляет «риски для России» и снижение производительности предприятий РФ.
А министр Мантуров совсем недавно объяснял, что девальвация — «круто», потому что «повышает производительность». Так вот это — снижение покупательной способности доходов граждан с целью не допустить снижения производительности олигархического бизнеса — и есть цель, которую преследовали министры. Их настоящий, а не вымышленный KPI.
И прав замглавы Минпромторга РФ Виктор Евтухов, когда объясняет в интервью телеканалу «Россия-24», что рост цен на продукты питания в России не имеет объективных предпосылок. Это правда. Предпосылки к росту цен — производная субъективного политического решения.
Это решение связано, в первую очередь, с грядущим сокращением валютной выручки РФ. По итогам 2019 года $419 млрд экспортных доходов страны 60% обеспечили сырая нефть ($121,4 млрд), нефтепродукты ($66,9 млрд) и природный газ ($19 млрд). Половина этих денег пришла из Евросоюза, где доля российской нефти в потреблении достигает 30%, а газа — 40%. А сейчас ЕС заявляет о сокращении выброса парниковых газов к 2030 году минимум на 55% от уровня 1990 года, для чего к 2030 году потребление нефти должно снизиться почти на треть, а газа — на 25%. Это означает сокращение потребления и закупки углеводородов примерно на 100 миллиардов евро.
В Доктрине энергетической безопасности Российской Федерации, утвержденной в прошлом году, прямым текстом говорится, что последствиями «замедления роста мирового спроса на энергоресурсы и изменение его структуры, в т.ч. вследствие замещения нефтепродуктов другими видами энергоресурсов, развития энергосбережения и повышения энергетической эффективности», для РФ станут «снижение финансовой устойчивости», «уменьшение налоговых, таможенных и иных платежей в бюджеты бюджетной системы Российской Федерации», а также «причинение вреда жизни и здоровью граждан».
Так что на политику ЕС по сокращению закупок углеводородов правительство РФ отвечает политикой по последовательному сокращению реальных доходов населения
и, как следствие, — снижению претензий людей на валютную выручку. Ведь потребление, близкое к стандартам развитого мира, обеспечивается исключительно импортом. Следствие этой политики — деградация потребительской экономики, которая не волнует хозяев страны, ведь «ресурсной экономике» никак не угрожает депрессия в «экономике потребительской». Нефть как качалась, так и качается, лес рубится, сталь плавится, руда добывается. Доходы верхних 10 000 семей не снижаются.
Люди выполняют все, что от них требуют, или следуют тому, что им предлагают: скажут — голосуют, скажут — берут ипотеку. Рынок труда «работника» превратился в «рынок труда работодателя» — а ведь это больше всего раздражало начальство во времена, когда люди требовали повышения зарплат, и даже его получали. Сейчас все держатся за свое место. Налоги собираются. Штрафы платятся (их даже в планы закладывают уже). Доля социальных пособий в бюджете домохозяйств (а значит, их ценность для людей) выросла до максимума. Резервы валюты тоже на максимуме. Границы закрыты с обеих сторон (зато для тех, у кого есть бизнес-джеты, — открыты везде). Спрос на потребительский импорт сокращается. Нет денег на мясо — значит, будут есть хлеб, помогать своему агропрому.
Это, собственно, начальство много лет и говорило людям, что будет так — и все вроде как и соглашались. Что ресурсы должны принадлежать своим производителям, а импорт — зло. Все олигархи — государственные, свои, отечественные. Все стратегические отрасли и производства — в руках родных эксплуататоров. Что не так, пожимает плечами начальник? В магазинах все есть, очередей нет. Не у всех только есть деньги на покупки.
