Форум
Улица Матросская Тишина, д 18А – это задворки Сокольников в Москве. До Кремля отсюда ровно 7 км. По этому адресу располагается знаменитая тюрьма «Матросская тишина», где сейчас сидит Алексей Навальный.
Место это исторически скорбное. Сначала (еще при Петре I) здесь селили матросов-инвалидов (отсюда и название), потом сто лет здесь был сумасшедший дом. С конца XIX века тюрьма.
Снаружи непонятно, что на самом деле это две тюрьмы. Основные здания – это СИЗО 77/1, обычный изолятор московского подчинения, прославившийся в последние годы то VIP-камерами за взятки, то хорошо налаженным тюремным колл-центром, который прошлым летом накрыли сотрудники ФСБ по настойчивым просьбам Сбербанка.
Алексей Навальный не там. Он в другом СИЗО, его называют «Матросской» люди не самые сведущие. Чаще всего его зовут «Кремлевским централом», иногда – «Фабрикой звезд», «Девяткой», «Бастилией», «Гробом», «подводной лодкой». Официально он называется спецблоком, у него есть номер – 99/1. Это Федеральная тюрьма № 1. Вторая тюрьма федерального значения, впрямую относящаяся к ведению ФСБ – это «Лефортово», 99/2.
Отдельного здания у СИЗО 99/1 нет. Спецблок располагается в главном административном здании «Матросской тишины» на 5 и 6 этажах. На каждом этаже по 10 камер, максимальное наполнение – 120 человек.
В отличие от обычного СИЗО, здесь очень чисто и тихо. Камеры не перенаселены, в них нет «шубы» (это такая специальная штукатурка, застывшая в виде лавы с острыми краями – чтобы не писали на стенах, помыть такую «шубу» невозможно, поэтому там десятилетиями живет грибок и прочие неприятные вещи). Никаких параш, в каждой камере – нормальный фаянсовый унитаз, отгороженный полустенкой, есть горячая и холодная вода. На окнах решетки снаружи и изнутри, а само стекло покрыто матовой пленкой.
Здесь не так давно поменяли матрасы с ватных на холлофайберы, что, возможно, гигиеничнее, однако через пару месяцев такой матрас истончается и превращается в блин.
Как и везде, свет на ночь не выключается. Телевизор (федеральные каналы) можно смотреть до 22:00. Дальше отбой.
Камеры в целом все почти одинаковые, по 12,5 кв. м.
Здесь очень особенная изоляция. Хорошо известно, что практически в любом российском СИЗО есть связь. За относительно небольшие деньги всегда можно договориться, что у тебя будет мобильный, например. Но не в 99/1.
Здесь нет «пресс-хат», здесь уголовники не будут вымогать деньги за то, чтобы «ровно сидел», то есть чтобы не били. Здесь другое – индивидуальный подход.
Вот как его описывает в книге «Замурованные» Иван Миронов, ныне адвокат, который два года провел в спецблоке:
— Этот централ — единственный в своем роде. Считай, что научно-исследовательский институт. Разбирают и собирают каждого по молекулам по несколько раз.
— Как это?
— Начинают от пассивного составления твоего детального психо-физиологического портрета, а заканчивают провокациями, направленными на изучение принимаемых тобою решений в состоянии аффекта. Мы здесь как собаки Павлова: то жрать дают, то глотки режут. И все во имя науки и правосудия.
— Мрачновато, — я недоверчиво покосился на собеседника.
— Скоро сам все поймешь. Каждое твое движение, слово — точкуются. Ни одна хата не обходится без суки. Постоянно прививают изжогу…
— То есть?
— Вот смотри, опера просчитывают твои самые болевые точки и начинают на них давить. В первую очередь это что или кто. Как правило, это жена, дети. Если это так, ты начинаешь получать письма от всех, кроме них. И так месяц, два, три, полгода. Называется — «сколько можно мучиться, не пора ли ссучиться».
— Люто!
(……)
— А как здесь со спортом? — Я попытался свернуть с тоскливой темы. Грусти на сегодня и так через край, но не тут-то было.
— Как и с остальным. Только втянешься в режим со спортзалом, тебе тут же его заморозят. Две-три недели регулярно водят, потом — бах, забудь месяца на три. Но если в дворике будешь ногами махать, Ван Дама из себя корчить — заточкуют как опасного каратиста, влепят в дело полосу, чтобы по приезде в зону гоблины из тебя последнее здоровье выбили. Короче, поплаваешь здесь до весны, сам во всем разберешься.
Прогулочный дворик спецблока расположен на крыше административного здания, он накрыт не сеткой, а сплошной крышей, по бокам все тоже отгорожено, так что прогуливающийся может видеть только узкую полоску неба между высокой стеной и крышей. Там всегда громко играет музыка, чтобы заключенные не могли общаться между собой. При этом и камеры, и прогулочные дворики, и кабинеты для общения с адвокатами (само собой) нашпигованы прослушкой.
Персонала здесь раза в три больше, чем сидельцев. Общение с адвокатами весьма затруднено: попасть к своему подзащитному сложно, при желании персонала – невозможно. Адвокату всегда могут отказать под предлогом «он на прогулке», «он проходит медицинские процедуры», «он в душе», и можно не сомневаться, что это вранье. Если все же удалось попасть на свидание, то после 16:00-16:30 его будут заканчивать. Все, время вышло. Адвокатам следует брать с собой какую-то еду (в любом случае в СИЗО придется провести весь день) и обязательно воду: кулеров здесь нет.
Об адвокатской тайне здесь не слышали. Если адвокат во время свидания передаст своему подзащитному любой предмет, включая документы, свидание сразу же прекращается. И адвокат, и подзащитный отправляются на дополнительный осмотр. Если нужно что-то передать, то через окно передаешь документ охраннику, он проверяет бумагу (хотя не имеет по закону на это никакого права), затем передают заключенному.
О свиданиях с близкими можно забыть. Особенно сейчас, в карантин. Как и о передачах: можно заказать продукты для заключенного в тюремном магазине.
С медицинской помощью здесь плохо. Никак. Лучше не болеть.
И, конечно, в любой зоне будет лучше, чем в «Кремлевском централе».
Есть легенда, что спецблок 99/1 придумал Лаврентий Берия специально для Ежова, когда того посадили – перед тем, как расстрелять. Якобы «Лефортово» в то время не представлялось Берии надежным местом для арестованного чекиста. В новейшее время здесь сидели Михаил Ходорковский, Сергей Мавроди, Алексей Улюкаев, бывший мэр Владивостока Пушкарев, глава Серпуховского района Александр Шестун, «ночной губернатор» Петербурга Владимир Кумарин (Барсуков), бывший хороший знакомый Владимира Путина.
«Коллективный Путин» постарается держать Навального в Кремлевском централе максимально долго, как только возможно долго. Поскольку любой его переезд в любое другое место будет означать «разморозку», то есть хоть какую-то коммуникацию с внешним миром.
Место это исторически скорбное. Сначала (еще при Петре I) здесь селили матросов-инвалидов (отсюда и название), потом сто лет здесь был сумасшедший дом. С конца XIX века тюрьма.
Снаружи непонятно, что на самом деле это две тюрьмы. Основные здания – это СИЗО 77/1, обычный изолятор московского подчинения, прославившийся в последние годы то VIP-камерами за взятки, то хорошо налаженным тюремным колл-центром, который прошлым летом накрыли сотрудники ФСБ по настойчивым просьбам Сбербанка.
Алексей Навальный не там. Он в другом СИЗО, его называют «Матросской» люди не самые сведущие. Чаще всего его зовут «Кремлевским централом», иногда – «Фабрикой звезд», «Девяткой», «Бастилией», «Гробом», «подводной лодкой». Официально он называется спецблоком, у него есть номер – 99/1. Это Федеральная тюрьма № 1. Вторая тюрьма федерального значения, впрямую относящаяся к ведению ФСБ – это «Лефортово», 99/2.
Отдельного здания у СИЗО 99/1 нет. Спецблок располагается в главном административном здании «Матросской тишины» на 5 и 6 этажах. На каждом этаже по 10 камер, максимальное наполнение – 120 человек.
В отличие от обычного СИЗО, здесь очень чисто и тихо. Камеры не перенаселены, в них нет «шубы» (это такая специальная штукатурка, застывшая в виде лавы с острыми краями – чтобы не писали на стенах, помыть такую «шубу» невозможно, поэтому там десятилетиями живет грибок и прочие неприятные вещи). Никаких параш, в каждой камере – нормальный фаянсовый унитаз, отгороженный полустенкой, есть горячая и холодная вода. На окнах решетки снаружи и изнутри, а само стекло покрыто матовой пленкой.
Здесь не так давно поменяли матрасы с ватных на холлофайберы, что, возможно, гигиеничнее, однако через пару месяцев такой матрас истончается и превращается в блин.
Как и везде, свет на ночь не выключается. Телевизор (федеральные каналы) можно смотреть до 22:00. Дальше отбой.
Камеры в целом все почти одинаковые, по 12,5 кв. м.
Здесь очень особенная изоляция. Хорошо известно, что практически в любом российском СИЗО есть связь. За относительно небольшие деньги всегда можно договориться, что у тебя будет мобильный, например. Но не в 99/1.
Здесь нет «пресс-хат», здесь уголовники не будут вымогать деньги за то, чтобы «ровно сидел», то есть чтобы не били. Здесь другое – индивидуальный подход.
Вот как его описывает в книге «Замурованные» Иван Миронов, ныне адвокат, который два года провел в спецблоке:
— Этот централ — единственный в своем роде. Считай, что научно-исследовательский институт. Разбирают и собирают каждого по молекулам по несколько раз.
— Как это?
— Начинают от пассивного составления твоего детального психо-физиологического портрета, а заканчивают провокациями, направленными на изучение принимаемых тобою решений в состоянии аффекта. Мы здесь как собаки Павлова: то жрать дают, то глотки режут. И все во имя науки и правосудия.
— Мрачновато, — я недоверчиво покосился на собеседника.
— Скоро сам все поймешь. Каждое твое движение, слово — точкуются. Ни одна хата не обходится без суки. Постоянно прививают изжогу…
— То есть?
— Вот смотри, опера просчитывают твои самые болевые точки и начинают на них давить. В первую очередь это что или кто. Как правило, это жена, дети. Если это так, ты начинаешь получать письма от всех, кроме них. И так месяц, два, три, полгода. Называется — «сколько можно мучиться, не пора ли ссучиться».
— Люто!
(……)
— А как здесь со спортом? — Я попытался свернуть с тоскливой темы. Грусти на сегодня и так через край, но не тут-то было.
— Как и с остальным. Только втянешься в режим со спортзалом, тебе тут же его заморозят. Две-три недели регулярно водят, потом — бах, забудь месяца на три. Но если в дворике будешь ногами махать, Ван Дама из себя корчить — заточкуют как опасного каратиста, влепят в дело полосу, чтобы по приезде в зону гоблины из тебя последнее здоровье выбили. Короче, поплаваешь здесь до весны, сам во всем разберешься.
Прогулочный дворик спецблока расположен на крыше административного здания, он накрыт не сеткой, а сплошной крышей, по бокам все тоже отгорожено, так что прогуливающийся может видеть только узкую полоску неба между высокой стеной и крышей. Там всегда громко играет музыка, чтобы заключенные не могли общаться между собой. При этом и камеры, и прогулочные дворики, и кабинеты для общения с адвокатами (само собой) нашпигованы прослушкой.
Персонала здесь раза в три больше, чем сидельцев. Общение с адвокатами весьма затруднено: попасть к своему подзащитному сложно, при желании персонала – невозможно. Адвокату всегда могут отказать под предлогом «он на прогулке», «он проходит медицинские процедуры», «он в душе», и можно не сомневаться, что это вранье. Если все же удалось попасть на свидание, то после 16:00-16:30 его будут заканчивать. Все, время вышло. Адвокатам следует брать с собой какую-то еду (в любом случае в СИЗО придется провести весь день) и обязательно воду: кулеров здесь нет.
Об адвокатской тайне здесь не слышали. Если адвокат во время свидания передаст своему подзащитному любой предмет, включая документы, свидание сразу же прекращается. И адвокат, и подзащитный отправляются на дополнительный осмотр. Если нужно что-то передать, то через окно передаешь документ охраннику, он проверяет бумагу (хотя не имеет по закону на это никакого права), затем передают заключенному.
О свиданиях с близкими можно забыть. Особенно сейчас, в карантин. Как и о передачах: можно заказать продукты для заключенного в тюремном магазине.
С медицинской помощью здесь плохо. Никак. Лучше не болеть.
И, конечно, в любой зоне будет лучше, чем в «Кремлевском централе».
Есть легенда, что спецблок 99/1 придумал Лаврентий Берия специально для Ежова, когда того посадили – перед тем, как расстрелять. Якобы «Лефортово» в то время не представлялось Берии надежным местом для арестованного чекиста. В новейшее время здесь сидели Михаил Ходорковский, Сергей Мавроди, Алексей Улюкаев, бывший мэр Владивостока Пушкарев, глава Серпуховского района Александр Шестун, «ночной губернатор» Петербурга Владимир Кумарин (Барсуков), бывший хороший знакомый Владимира Путина.
«Коллективный Путин» постарается держать Навального в Кремлевском централе максимально долго, как только возможно долго. Поскольку любой его переезд в любое другое место будет означать «разморозку», то есть хоть какую-то коммуникацию с внешним миром.
