Мир как будто надвое расколот
За Уральским длинным за хребтом,
Злобно дрищет манекен бесполый
Дюша с человеческим лицом.
Просит одинокими ночами,
Требует у Бога одного:
Чтоб огонь от Ольги Высочанской
Разгорелся в сердце у него.
Чтобы было сладко,
Чтобы было больно,
Чтобы каяться потом.
Вот и плачет манекен бесполый
Хрюша с человеческим лицом.
Не даёт жена четыре года,
Дочка убежала далеко.
Вот и дрочит в грязном туалете,
Дюша с человеческим лицом.
Станет он альпийским говноедом,
Будет ждать, чтоб жар надежды стих.
Чтоб одну альпийскую неволю
Разменять на тысячу других.
А пока своею злобой скован,
За Уральским длинным за хребтом,
Тихо плачет манекен бесполый -
Хрюша с человеческим лицом...
За Уральским длинным за хребтом,
Злобно дрищет манекен бесполый
Дюша с человеческим лицом.
Просит одинокими ночами,
Требует у Бога одного:
Чтоб огонь от Ольги Высочанской
Разгорелся в сердце у него.
Чтобы было сладко,
Чтобы было больно,
Чтобы каяться потом.
Вот и плачет манекен бесполый
Хрюша с человеческим лицом.
Не даёт жена четыре года,
Дочка убежала далеко.
Вот и дрочит в грязном туалете,
Дюша с человеческим лицом.
Станет он альпийским говноедом,
Будет ждать, чтоб жар надежды стих.
Чтоб одну альпийскую неволю
Разменять на тысячу других.
А пока своею злобой скован,
За Уральским длинным за хребтом,
Тихо плачет манекен бесполый -
Хрюша с человеческим лицом...