"У нас в полку один танк остался. Мы свой танк, короче, с утра сломали сами, чтобы не ехать.
БТРы без нас поехали, и там три "двухсотых" и много "трехсотых" в тяжелом состоянии",
– рассказывает оккупант своему отцу.
Тот переспрашивает, значит ли это, что им не на чем воевать.
Услышав от сына утвердительный ответ, отец остался явно доволен.
Как пояснил молодой захватчик, из 10 танков в начале войны в его подразделении
остался только один. И тот они умышленно сломали.
"Ну, и слава Богу! Разберите его, сдайте на металлолом, целей останетесь",
– советует отец захватчику.
Оккупанты уничтожают собственную боевую технику и выдают ее за "подбитую украинскую" с
целью создать хотя бы видимость своих "успехов" в Украине. На такой шаг рашистам приходится
идти по приказу командования сделать фото- и видеофиксацию уничтоженных объектов.
БТРы без нас поехали, и там три "двухсотых" и много "трехсотых" в тяжелом состоянии",
– рассказывает оккупант своему отцу.
Тот переспрашивает, значит ли это, что им не на чем воевать.
Услышав от сына утвердительный ответ, отец остался явно доволен.
Как пояснил молодой захватчик, из 10 танков в начале войны в его подразделении
остался только один. И тот они умышленно сломали.
"Ну, и слава Богу! Разберите его, сдайте на металлолом, целей останетесь",
– советует отец захватчику.
Оккупанты уничтожают собственную боевую технику и выдают ее за "подбитую украинскую" с
целью создать хотя бы видимость своих "успехов" в Украине. На такой шаг рашистам приходится
идти по приказу командования сделать фото- и видеофиксацию уничтоженных объектов.