русски
"вы убиваете нас" - был её аргУмент
даже сам дима несколько приоxyел от такой постановки вопроса:
Страшнее ведь другое, понимаете? Я сегодня о судьбах русского языка читал лекцию. И там была девушка-украинка. И она на плохом русском с американским акцентом сказала: «Понимаете ли вы, что говорите с нами на языке-убийце?» Я говорю: «Может быть, на языке убийц?». «Нет, – говорит она. – Это язык-убийца». Я говорю: «Ну как, как можно, разве это не фашизм? Всех носителей языка мазать этой краской, сам язык обвинять в этом, объявлять его ответственным?» А она радостная, гордая, ей там товарищи из землячества аплодируют: «Неужели вы не понимаете, что вы убиваете нас?». Я говорю: «Да, я понимаю, но не примазывайтесь к тем, кого убивают. Вы – в Америке, вас не убивает никто. И предъявлять мне – беженцу от этого режима – претензии вы никакого права не имеете». «Нет, вы убийца, вы представитель убийц, вы говорите на языке-убийце». «Ну, это ваш способ повышать самооценку и самоутверждаться на мне, но на мне не больно-то самоутвердишься: у вас это не очень получится».
«Когда мы умирали под Перекопом, а некоторые даже умерли», – как сказано у Маяковского. Вот это «нас убивают», «мы умираем»… Да вы в Америке живете! Во втором поколении. С тем же правом я могу сказать, что меня убивают сегодня в России, хотя я не в России, меня не убивают. Ну а то, что мы столкнемся с расчеловечиванием, с массовой ненавистью, с огромным количеством людей, которые без всяких своих заслуг захотят на этой ненависти попиариться, – это 100 процентов. Мы столкнемся с огромным количеством людей, которые будут использовать российско-украинскую трагедию и русские преступления перед Украиной для того, чтобы самоутверждаться. И это очень гадко. Да, мы увидим многое. И я очень надеюсь, что Украина не заразится от России, потому что Россия от Германии заразилась.
"вы убиваете нас" - был её аргУмент
даже сам дима несколько приоxyел от такой постановки вопроса:
Страшнее ведь другое, понимаете? Я сегодня о судьбах русского языка читал лекцию. И там была девушка-украинка. И она на плохом русском с американским акцентом сказала: «Понимаете ли вы, что говорите с нами на языке-убийце?» Я говорю: «Может быть, на языке убийц?». «Нет, – говорит она. – Это язык-убийца». Я говорю: «Ну как, как можно, разве это не фашизм? Всех носителей языка мазать этой краской, сам язык обвинять в этом, объявлять его ответственным?» А она радостная, гордая, ей там товарищи из землячества аплодируют: «Неужели вы не понимаете, что вы убиваете нас?». Я говорю: «Да, я понимаю, но не примазывайтесь к тем, кого убивают. Вы – в Америке, вас не убивает никто. И предъявлять мне – беженцу от этого режима – претензии вы никакого права не имеете». «Нет, вы убийца, вы представитель убийц, вы говорите на языке-убийце». «Ну, это ваш способ повышать самооценку и самоутверждаться на мне, но на мне не больно-то самоутвердишься: у вас это не очень получится».
«Когда мы умирали под Перекопом, а некоторые даже умерли», – как сказано у Маяковского. Вот это «нас убивают», «мы умираем»… Да вы в Америке живете! Во втором поколении. С тем же правом я могу сказать, что меня убивают сегодня в России, хотя я не в России, меня не убивают. Ну а то, что мы столкнемся с расчеловечиванием, с массовой ненавистью, с огромным количеством людей, которые без всяких своих заслуг захотят на этой ненависти попиариться, – это 100 процентов. Мы столкнемся с огромным количеством людей, которые будут использовать российско-украинскую трагедию и русские преступления перед Украиной для того, чтобы самоутверждаться. И это очень гадко. Да, мы увидим многое. И я очень надеюсь, что Украина не заразится от России, потому что Россия от Германии заразилась.