"...Среди новых друзей Бориса Виана было два брата: Жорж и Жан д'Аллюэн. Оба, разумеется, страстно любили джаз, играли сами - конечно, в новоорлеанском стиле. Жорж (он же Зозо), талантливый контрабасист, мечтал играть в оркестре Абади. А Жану не терпелось завести собственное издательство. Хотя пока что все его начинания заканчивались неудачно. У издательства уже было название: "Скорпион", не хватало только захватывающего американского романа. Париж в то время жаждал американских переводных романов "черной серии", а пальма первенства в этой области принадлежала Галлимару. Настоящие американские романы взять было неоткуда, и Жан решил обратиться за помощью к Борису.
Как-то в июле он разыскал его на Елисейских Полях в очереди перед кинотеатром и рассказал о своих бедах. Кто, как не Борис, который все на свете читал и блестяще знал американскую литературу, мог найти и перевести подходящий роман? После десятиминутного разговора судьба еще не существующего издательства была решена: Борис сам напишет американский роман, да такой, какого никто никогда не читал. Мишель авантюра пришлась по вкусу, тем более что семья едва сводила концы с концами.
Август Борис, Мишель и Патрик собирались провести в Вандее. С ними поехали отдыхать Зозо и кларнетист Мишель Ревельотти, приятель Мишель. На море Патрик сразу заболел коклюшем, и взрослые по очереди дежурили у его постели. Сидя ночью у кровати сына, Борис писал роман, который он решил назвать "Я приду сплясать на ваших могилах". Через неделю Патрику стало хуже, и Ревельотти повез его с Мишель в Париж, а Борис остался писать книгу. Имена Борис заимствовал из нашумевших романов, географические названия выдумывал.
Две недели спустя роман-шутка, роман-пародия был готов. Всеобщий восторг был Борису наградой, оставалось придумать автора. При участии ближайших друзей новоиспеченному американцу выбрали имя Вернон - в честь Поля Вернона, музыканта из ансамбля Клода Абади, - и фамилию Салливен, в память о Джо Салливене, знаменитом джазовом пианисте. Мишель предложила поменять название, и Борис утвердил окончательнный вариант: "Я приду плюнуть на ваши могилы".
Согласно легенде, Салливен был начинающим писателем, "белым" негром, то есть "перешедшим черту", не сохранившим видимых признаков негритянской крови; на родине ему грозили жестокие расовые законы; роман можно было издать только за границей и под псевдонимом. Как переводчик и специалист по американской литературе, Борис даже проанализировал в предисловии литературные корни американского прозаика, "уловив" влияние Генри Миллера, Джеймса Каина, Фолкнера и Колдуэлла. С издательством "Скорпион" был заключен официальный договор, по которому Борис Виан, будущий переводчик всех будущих произведений вышеупомянутого писателя, являлся также его полномочным представителем во Франции.
К моменту выхода романа атмосфера в книгоиздательстве была уже накалена. Именно на это и рассчитывали Виан и "Скорпион", готовя свою бомбу. Два издателя, Галлимар и Робер Деноэль, обладали правами на две скандальные рукописи Генри Миллера, "Черную весну" и "Тропик Рака". Запустить обе книги одновременно им не удалось, так как в конце сорок пятого Деноэля застрелили. Ситуация с двумя романами осложнилась еще и тем, что у мориса Жиродиа, основателя издательства "Шен", оказались права на "Тропик Козерога", и он опубликовал его, усилив и без того растущее недовольство официальной общественности, которая в те десятилетия очень пеклась о моральном облике французского гражданина. Против трех книг Миллера выступала организация с пугающим названием: "Картель социального и морального действия"; во главе стоял протестант Даниэль Паркер. Шуму вокруг романов было много, Миллер раскупался на ура. А тут вдруг появляется еще один непристойный и жестокий роман, написанный каким-то нелегальным американцем! Пресса негодовала. Борис и Жан д'Аллюэн ликовали - лучшей рекламы и не придумаешь.
Очень скоро журналисты и критики стали догадываться, что Виан никакой не переводчик, а автор книги, и речь идет о наглой мистификации. Кое-кто додумался сравнить диалоги "американского" романа с "Хрониками лжеца" и "Сколопендром", который к тому времени уже вышел, не вызвав, правда, особого интереса. Сам Борис увиливал от прямых ответов, что тоже наводило на подозрения. Сартр не верил в подлог и хвалил роман за блестящую картину противоречий амкериканского общества. Жан Ростан огорчился, что его юный друг мог сам написать такую грубую и неприличную вещь. Галлимар не скрывал удовлетворения по поводу так выросшей популярности открытого им молодого автора. Кено был заинтригован и все допытывался, правда ли то, о чем пишут в газетах. А газеты писали, что скорее всего этот про-сартровский экзистенциалистский писатель, этот джазист из пресловутого Сен-Жермен-де-Пре, этот специалист по бумаге и картону совсем не переводчик, а настоящий автор скандальной книжонки. Виан должен был как-то реагировать, и он отшучивался: "Я не могу доказать, что Салливен существует, как вы не можете доказать, что его нет. Вы вольны верить во что хотите".
В феврале сорок седьмого "Картель" Даниэля Паркера подал в суд на автора "Я приду плюнуть на ваши могилы", обвинив его в нанесении ущерба общественной нравственности и нарушении закона о семье и браке. Но если у Генри Миллера было в Париже общество друзей, которое встало на его защиту, то Борис и Скорпион (утвердившееся прозвище Жана д'Аллюэна) вынуждены были сражаться в одиночку. Пытаясь убедить читателей в реальности существования Вернона Салливена, в феврале сорок седьмого Виан берется за новый роман, снова о белокожих неграх - "Мертвые все одного цвета". Главного героя он назвал именем своего официального обвинителя - Дэн Паркер. Добавив к роману новеллу "Собаки, желание, смерть", Борис отдает рукопись Скорпиону, который в том же году издал книгу. Более того, с помощью одного из друзей, американца Мильтона Розенталя, Виан перевел первый роман Салливена на английский язык. Перевод был опубликован Скорпионом в 1948 в качестве американского оригинала.
Но покоя с тех пор Виан уже не знал никогда: скандальная слава нависла над ним как проклятие и сопровождала его до конца дней. Имя Виана стало одиозным. А 29 апреля 1947 к убийствам, совершенным в романе, добавилось реальное убийство. В одной гостинице мужчина задушил свою любовницу и скрылся, чтобы в одиночестве покончить с собой. На кровати рядом с телом жертвы он оставил первый роман Салливена, раскрытый как раз на сцене аналогичного убийства. Парижане забыли про Миллера и кинулись покупать ужасную книгу, толкающую людей на преступления. "Картель" Паркера возобновил обвинения, сумев привлечь на свою сторону ассоциацию ветеранов войны четырнадцатого года. Все стрелы летели в Бориса, и сколько бы он ни отпирался, никто не верил в Салливена, даже его адвокат. Не помогла и написанная Вианом статья "Я не убийца", в которой он доказывает, что всякий писатель имеет право на вымысел и вообще сосредоточен больше на своих переживаниях, чем на реальной действительности, а посему не может отвечать за реакцию читателей.
В августе сорок седьмого вышел новый закон о семье и браке, и Виан с Миллером попали под амнистию. Но романы Салливена продолжали раскупаться, и Скорпион печатал новый тираж. В 1948 Паркер опять подал в суд. Ничего неожиданного в этом не было, так как Виан как раз написал трехактную пьесу "Я приду плюнуть на ваши могилы", не пожелав воспользоваться маской Салливена. Пьеса была заказана режиссером Паскуали и поставлена в театре "Верлен" в апреле 1948. Она несколько разочаровала жаждавших эротики зрителей: все акценты были смещены в сторону тяжелого положения негров в Америке, имена героев изменены. Тем не менее ярлык "порнографии" так прочно прилип к названию, что в афишах название пьесы было стыдливо опущено.
Устав бороться, Борис в конце концов сознался, что автор скандальной книги - он сам. Сначала он обронил это при ком-то из чересчур дотошных знакомых, потом официально заявил в суде в ноябре 1948. Теперь ему грозили два года лишения свободы, штраф в 300 тысяч франков и окончательное запрещение книги. Дело было передано другому адвокату, весьма талантливому, который сумел свести наказание к уплате штрафа в 100 тысяч. Но призошло это уже в мае 1950. Вообще же дурная слава Салливена, подкрепленная его новыми произведениями, не давала Виану покоя до пятьдесят третьего года, когда его вновь приговорили, на этот раз к двум неделям лишения свободы... с тем, чтобы тут же объявить об окончательном помиловании.
После книги "Мертвые все одного цвета" Салливен написал еще два романа: в 1948 - "Уничтожим всех уродов" (самая талантливая вещь этого несуществующего автора, в которой он временами почти сливается с Вианом-писателем) и в 1950 - "Женщинам не понять". Книги были "переведены" Вианом и изданы Скорпионом. Но таким спросом, как первый роман, они не пользовались.
К сожалению, Салливена и Виана начали путать и путают до сих пор. Лучше все-таки помнить, что Виан и Салливен - не одно и то же. Салливен - это прежде всего искусная имитация американского "черного" романа, нарочито вульгарная, лишенная немного странной и грустной виановской серьезности, его искристого юмора и изысканного вкуса.
Расплатившись за озорную шутку годами преследований и нервного напряжения, Борис все же сумел поправить свои финансовые дела, ушел из Управления бумажной пормышленности и накупил подарков для близких. Он даже осуществил давнюю мечту: завел машину, старенький "БМВ", и с восторгом разъезжал по городу."
Сокращенный вариант биографического очерка Марии Аннинской "Человек, "который опередил время", и его эпоха"
http://www.frmusique.ru/artists/vian/vian3.htm#l1
Форум
