Форум
Конфликт между сотрудниками и руководством московского «Национального медицинского исследовательского центра онкологии имени Н. Н. Блохина» выявил катастрофу российского здравоохранения, которая выходит далеко за рамки проблем конкретного медучреждения.
Прокомментировать ситуацию корреспондент ИА Красная Весна попросил московского врача-хирурга с 30-летним стажем Елену Баркову.
«Лично с РОНЦ (Российским онкологическим центром им. Н. Н. Блохина) не знакома, даже не была там ни разу. Но знакомые врачи этим летом очень хорошо отзывались о медперсонале детской онкологии.
Из того, что пишут в прессе, видно, что суть конфликта — плохие личные отношения замдиректора по научной и лечебной работе НИИ детской онкологии и гематологии Георгия Менткевича и нового руководства. Новое руководство ломает старый коллектив, выживая лидеров. Сделать это очень легко.
Чего хотят врачи? Чтобы с ними считались. Но этого не будет. Возврата даже к ущербной постсоветской медицине, сохранившей остатки человеческого, не будет. Только продажа услуг. И для этого нужно поменять личный состав медицинских организаций (они ведь теперь не лечебно-профилактические учреждения).
Население, в свою очередь, тоже хочет комфортного обслуживания — и потому комментирует ситуацию соответствующим образом: мол, идите уже все в платную медицину, ваши склоки отвратительны.
Произошла десакрализация медпомощи — вначале рынком, а потом отсутствием внятной позиции самих врачей и медсестер. Они попытались усидеть на двух стульях («достойные зарплаты» воспринимались как прямое следствие нужности нашей работы для государства и уважения, понимания моральных, душевных издержек этой работы у граждан) — и грохнулись. Никакого уважения к труду в принципе нет. Ни к чьему.
Официоз на голубом глазу утверждает, что качество услуг растет, а отдельные пятна плесени в процедурных кабинетах или палатах для ослабленных — ерунда, устранимая точечным ремонтом. Ну, а протестующие против чудовищной рассыпающейся бюрократической машины врачи и медсестры — неудачники и склочники. Мол, наберем других, которые будут стараться работать и не возбухать.
При этом руководство легко может противопоставить 20 родителям, поддержавшим протестующих врачей, 2000 «одобрямсов».
Здравоохранение подрядилось работать в виде медицинских торговых центров. Все, что и кто не вписывается в этот формат, вышвыривается оттуда. Деньги вливаются большие, обещают еще больше, их нужно отбивать (понятно, что в плюс не выйдешь, но нужно всячески стараться пинать медиков в этом направлении).
И совершенно неважно, с кого требуют деньги: с ФОМС, с ДМС, с пациентов — это все равно ларьки. Ну, а против чего можно протестовать в ларьке, кроме прямого нарушения законов? Вот большинство медиков и приспосабливается: жизнь короткая, что-то платят, а смена руководства чаще всего не улучшает положение, а наоборот.
Мне все чаще кажется, что здравоохранение наше разрушено окончательно. Одни позорные сборы в СМИ на лечение онкобольных детей, которых ежегодно выявляется около 3 тысяч — это приговор.
Российское здравоохранение нужно выстраивать практически с нуля — на идеологическом базисе. Ведь в основе поведения человека лежит невещественное. А сейчас всё невещественное изъято из врачебного и сестринского труда.»
Прокомментировать ситуацию корреспондент ИА Красная Весна попросил московского врача-хирурга с 30-летним стажем Елену Баркову.
«Лично с РОНЦ (Российским онкологическим центром им. Н. Н. Блохина) не знакома, даже не была там ни разу. Но знакомые врачи этим летом очень хорошо отзывались о медперсонале детской онкологии.
Из того, что пишут в прессе, видно, что суть конфликта — плохие личные отношения замдиректора по научной и лечебной работе НИИ детской онкологии и гематологии Георгия Менткевича и нового руководства. Новое руководство ломает старый коллектив, выживая лидеров. Сделать это очень легко.
Чего хотят врачи? Чтобы с ними считались. Но этого не будет. Возврата даже к ущербной постсоветской медицине, сохранившей остатки человеческого, не будет. Только продажа услуг. И для этого нужно поменять личный состав медицинских организаций (они ведь теперь не лечебно-профилактические учреждения).
Население, в свою очередь, тоже хочет комфортного обслуживания — и потому комментирует ситуацию соответствующим образом: мол, идите уже все в платную медицину, ваши склоки отвратительны.
Произошла десакрализация медпомощи — вначале рынком, а потом отсутствием внятной позиции самих врачей и медсестер. Они попытались усидеть на двух стульях («достойные зарплаты» воспринимались как прямое следствие нужности нашей работы для государства и уважения, понимания моральных, душевных издержек этой работы у граждан) — и грохнулись. Никакого уважения к труду в принципе нет. Ни к чьему.
Официоз на голубом глазу утверждает, что качество услуг растет, а отдельные пятна плесени в процедурных кабинетах или палатах для ослабленных — ерунда, устранимая точечным ремонтом. Ну, а протестующие против чудовищной рассыпающейся бюрократической машины врачи и медсестры — неудачники и склочники. Мол, наберем других, которые будут стараться работать и не возбухать.
При этом руководство легко может противопоставить 20 родителям, поддержавшим протестующих врачей, 2000 «одобрямсов».
Здравоохранение подрядилось работать в виде медицинских торговых центров. Все, что и кто не вписывается в этот формат, вышвыривается оттуда. Деньги вливаются большие, обещают еще больше, их нужно отбивать (понятно, что в плюс не выйдешь, но нужно всячески стараться пинать медиков в этом направлении).
И совершенно неважно, с кого требуют деньги: с ФОМС, с ДМС, с пациентов — это все равно ларьки. Ну, а против чего можно протестовать в ларьке, кроме прямого нарушения законов? Вот большинство медиков и приспосабливается: жизнь короткая, что-то платят, а смена руководства чаще всего не улучшает положение, а наоборот.
Мне все чаще кажется, что здравоохранение наше разрушено окончательно. Одни позорные сборы в СМИ на лечение онкобольных детей, которых ежегодно выявляется около 3 тысяч — это приговор.
Российское здравоохранение нужно выстраивать практически с нуля — на идеологическом базисе. Ведь в основе поведения человека лежит невещественное. А сейчас всё невещественное изъято из врачебного и сестринского труда.»
