Форум
На минувшей неделе был представлен аналитический доклад «Российское образование в контексте международных индикаторов», подготовленный Федеральным институтом развития образования (ФИРО) РАНХиГС. Впервые показатели отечественной системы образования сопоставляются с показателями развитых стран, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), а уровень образования в стране прямо связывается с ее экономическим развитием.
Россия — одна их самых образованных стран в мире. И это не лозунг, а реальное положение дел: 63 процента населения в возрасте от 25 до 64 лет, говорится в докладе, имеют третичное образование (дипломы об окончании вузов и колледжей, где готовят специалистов среднего звена). По этому показателю из 46 стран — членов ОЭСР и партнеров мы уступаем только Ирландии и Канаде. У нас очень низкая доля людей образованием ниже полного среднего — 5%, второе место после Японии.
Во всем мире высокая доля населения с третичным образованием в стране сопровождается высоким уровнем ее экономического развития. Образование населения — это самый общий показатель потенциальных возможностей использования современных технологий в экономике, обеспечивающих сегодня конкурентные преимущества и качественные параметры экономического роста. Казалось бы, констатация очевидная. Но Россия, как всегда, — парадоксальное исключение. При образцово-показательном уровне образования мы занимаем не лидирующие строчки в экономических рейтингах, а весьма скромное 36-е место из 46 стран ОЭСР по объему ВВП на душу населения по паритету покупательной способности (ППС). Наш показатель 25 767 долларов, а текущая позиция — между Турцией и Чили. Если бы мы соответствовали общемировой тенденции, то этот показатель был бы в два раза выше, подчеркивается в докладе,— где-то на уровне США.
Объяснить этот парадокс «Огонек» попросил автора доклада, директора Научно-исследовательского центра мониторинга и статистики образования ФИРО РАНХиГС Марка Аграновича.
— Есть две страны, выбивающиеся из общего тренда: это Россия и Люксембург,— говорит он.— У нас экономическое развитие сильно отстает от уровня образования. А в Люксембурге, наоборот, опережает. Там ВВП на душу по ППС просто зашкаливает — 105 139 долларов, хотя уровень образования, в общем-то, средний по ОЭСР. В этой стране зарплаты учителей на втором месте среди бюджетников. А на первом — зарплаты воспитателей детских садов.
Легенды и мифы российского образования
Куда же в отечестве девается преимущество, которое дает статус «самой образованной страны»? Можно, конечно, утешиться, что это вопрос в большей степени для политиков, но и само «преимущество» вызывает много серьезных вопросов. Составители доклада попытались разобраться, в чем отличие нашей системы образования и насколько она связана с рынком труда.
Выяснилось: в России среди людей с третичным образованием в возрасте от 25 до 64 лет очень высока доля людей со средним профессиональным образованием — в два с лишним раза выше, чем в странах ОЭСР. У нас выпускники СПО составляют 44 процента, бакалавры, специалисты и магистры — 55 процентов. Средние показатели ОЭСР — соответственно 17 процентов и 81 процент.
Это большая неожиданность. Ведь у нас на всех углах твердят, что предприятиям не хватает рабочих и специалистов среднего звена: в топ-10 самых дефицитных профессий в России входят сварщики, слесари, операторы станков («Огонек» подробно писал об этом в № 45 за 2019 год). Марк Агранович объясняет:
— В развитых странах человек, получивший среднее профессиональное образование, продолжает учебу в системе дополнительного профобразования (ДПО). И со временем заканчивает вуз. Почти всеобщее высшее в современной России — это значительное количество дипломов, полученных в вузах с сомнительной репутацией. Пока же на рынке труда соискатели с вузовскими дипломами вытесняют работников с более низким образованием. Работодатели предпочитают брать на рабочие профессии людей из институтов и университетов. Они более развиты, дисциплинированны и коммуникативны.
Другой отмеченный в докладе нюанс: структура специальностей в наших университетах сильно перекошена.
По сравнению со сложившимися в странах ОЭСР моделями у нас до сих пор, как и в СССР, преобладают выпускники инженерных и технических специальностей, связанных с производством,— их выпускают в полтора-два раза больше, чем в развитых странах.
Российских абитуриентов призывают поступать в технические университеты, а число бюджетных мест в вузах по социально-экономическим, гуманитарным и медицинским направлениям в последние годы резко сократилось. По этим направлениям доля выпускников у нас намного ниже, чем в развитых странах, где, наоборот, акцент делается на подготовке по социальным наукам, искусству, педагогике. Эту позицию Марк Агранович комментирует так:
— Начнем с того, что многие наши инженеры не работают по специальности! Либо зарплаты маленькие, либо их подготовка не устраивает работодателей. Есть у нас технические вузы, выпускников которых отрывают с руками. Но таких вузов немного. Сегодня просто невозможно выпустить готового специалиста, его надо доучивать. Кто больше всех говорит об отсутствии кадров? Крупные государственные предприятия. Но часто они сами не эффективны. И эти предприятия занимают большую часть промышленного сектора. А частные предприятия более тщательно подходят к подбору персонала, занимаются повышением квалификации работников и доучивают их на рабочем месте или в образовательных организациях. И на самом деле, у нас экономисты, юристы и медики очень востребованы рынком труда. На эти направления абитуриенты идут вопреки мнению Минобрнауки и несмотря на то, что семьи при этом несут высокие затраты.
Есть еще одна отечественная «особенность»: очень много у нас тех, кто получил «неочное» третичное образование. Доля заочников в СПО — 31 процент против 6–7 процентов по странам ОЭСР. В бакалавриате — 49 процентов при среднем значении по странам ОЭСР 21 процент, а в магистратуре — 36 процентов против 17 процентов. Автор доклада убежден: заочное образование по качеству не равно очному. Это надо учитывать, когда мы говорим о высокой образованности в нашей стране.
— Это традиция, заложенная еще во времена СССР, и мы ее сохраняем,— говорит эксперт.— Тогда заочное образование в массовом масштабе оправдывалось плохими коммуникациями, не всякий студент мог уехать учиться в большой город. И в ту, доинформационную эпоху, эта форма образования не была идеальной. Но дело не в этом, а в качестве высшего образования. У нас системы для его оценки просто нет. Ведь оценивать уровень подготовки специалиста должно не учебное заведение, которое ему выдает диплом, не университет, а рынок труда. О необходимости такую систему создать и отладить говорят давно, но пока это только разговоры.
От горшка
Отличия родной системы образования от развитых стран начинаются с самого раннего возраста. Нобелевский лауреат по экономике Джеймс Хекман доказал, что наибольшая отдача от инвестиций в человеческий капитал получается именно в дошкольном образовании, причем в младших возрастах. По международной классификации различают два уровня дошкольного образования: программы раннего развития (до 3 лет) и предшкольное образование (от 3 лет и выше). Так вот, Россия не только отстает от развитых стран по охвату детей программами первого уровня, но даже снизила этот показатель по сравнению с 2005 годом (с 21 до 19 процентов). Одна из причин: ключевым показателем федеральных образовательных программ стало обучение именно на предшкольном этапе. В итоге многие дети у нас просто не проходят первую стадию развития. А значит, и не развиваются так, как нужно в этом возрасте. В большинстве стран очень важную роль в дошкольном образовании играет негосударственный сектор, особенно в сфере услуг раннего развития. В Израиле и Индонезии доля частного сектора достигает 100 процентов. В России частных детских садов — 1 процент от общего числа дошкольных учреждений.
Дальше — начальная школа. В большинстве стран дети идут в первый класс в 5–6 лет. Только у нас и в Турции — в семь.
В странах ОЭСР начальная школа, как правило, занимает 6 лет. У нас — только 4 года. Это еще одна традиция советских времен, когда продолжительность обучения в начальных классах колебалась от четырех до трех лет.
По мнению авторов доклада, это не просто сравнительные характеристики, а сущностные. В частности, Марк Агранович обращает внимание на то, что первый класс в большинстве развитых стран — это время привыкания к школе и выявления склонностей. Не столько получение знаний, сколько игра, в которой дети учатся общению друг с другом и учителем. Однако, как ни привлекательна европейская система, мы к ней пока не готовы, учеба в первых классах российских школ устроена совершенно иначе.
Еще одно серьезное отличие — сроки обучения. Почти во всех странах ОЭСР дети учатся 12, 13, а то и 14 лет, в основном с 6 до 19 лет. У нас — 11 лет. При этом академическая нагрузка на учеников (число уроков) у нас меньше, чем в среднем по ОЭСР — да, да! Как бы ни возражали родители — в начальной школе 599 часов в год против 799 часов, в основной школе — 803 часа против 919 часов. Слишком уж много в стране праздничных дней и чересчур долгие каникулы. Поэтому и такие нагрузки в школе — наши дети должны усваивать примерно такой же объем учебного материала, как и их сверстники в других странах, но за меньшее количество часов.
Едем дальше. В начальных классах российские школьники гораздо больше, чем их зарубежные сверстники, изучают родной язык и литературу и существенно меньше — иностранный язык и социальные науки. В 5–9-х классах российских школ гораздо больше, чем за рубежом, уделяется времени на изучение естественных наук. В развитых странах дети в этом возрасте изучают искусство и второй иностранный язык — у нас этого практически нет.
Все это, впрочем, вовсе не означает, что российская система образования хуже или лучше других. Она другая. Невысокий уровень расходов на образование в отечестве удручает, но, оказывается, соответствует уровню нашего экономического развития, так отмечается в докладе.
Вот занятные цифры из этого документа: средняя величина расходов на 1 школьника по странам ОЭСР составляет 10 тысяч долларов в год, в России этот показатель ниже более чем в два раза — 4,2 тысячи долларов. Средняя годовая заработная плата педагогов в развитых странах варьируется от 15,1 тысячи долларов в Латвии до 108,7 тысячи долларов в Люксембурге. Среднее значение по странам ОЭСР — 42,9 тысячи долларов. Заработная плата учителей в РФ составляла в 2016 году 23,3 тысячи долларов (по ППС, до налогов и социальных вычетов). Но самая впечатляющая цифра — это доля государственных расходов на образование в процентах от ВВП: на школу мы тратим 1,9 процента, на СПО — 0,1 процента, на ВПО — 1 процент. Это самые низкие показатели по ОЭСР…
Марк Агранович, однако, призывает не забывать и о позитиве:
— Доля нашего высшего образования на международном рынке занимает 6,8 процента — это третий показатель в мире. Значит, нам есть чему научить. Вопрос — кого. В основном у нас учатся студенты из слаборазвитых стран и ближнего зарубежья.
Куда идем
У каждой страны свои ответы на вызовы в сфере образования, отмечается в докладе ФИРО. И все страны по-разному на них реагируют. Одни, как, например, Финляндия, коренным образом ломают традиционные школьные программы и учебные планы и переходят к курсам, объединяющим несколько предметов. Другие, как наша страна, идут по экстенсивному пути, наращивая объемы информации в учебных программах, ищут опору в прошлых достижениях национальной системы образования. Образование — очень консервативная сфера жизни. И желание поэкспериментировать здесь может привести к печальным результатам.
— Наш доклад о том, как наша система образования выглядит в свете международных показателей,— итожит Марк Агранович.— Но они не могут быть целью. Нам прежде всего важно знать, к какому результату мы идем. Говорить об эффективности или неэффективности системы можно тогда, когда мы понимаем, чего хотим добиться. Наша главная проблема в том, что это у нас нигде не сформулировано. Мы делаем вид, что знаем, каким должен быть выпускник школы. Или каким специалистом будет, когда окончит вуз. А насколько эти наши представления соответствуют реальности — неизвестно.
Что же известно? Что наше образование — парадоксов друг. Считается, что рабочих специалистов не хватает — а их переизбыток. Не первый год идет борьба с «неправильными» приоритетами абитуриентов — их изо всех сил направляют на технические специальности, а большинство свежеиспеченных инженеров остаются без работы, и спрос как раз — на гуманитариев. Дети в школах задыхаются от непомерной нагрузки, но, оказывается, недорабатывают. Система дополнительного профессионального образования, без которой в наш инновационный век никуда, просто не создана. И в итоге «самое лучшее» образование оказывается на деле совсем не «самым», а «всеобщая образованность» — почти поголовной недообученностью.
Ну и под занавес финальный экспертный вывод: наша экономика не использует даже те возможности, которые ей предоставляет отечественная система образования. Но это вопросы уже не к школам и вузам…
Россия — одна их самых образованных стран в мире. И это не лозунг, а реальное положение дел: 63 процента населения в возрасте от 25 до 64 лет, говорится в докладе, имеют третичное образование (дипломы об окончании вузов и колледжей, где готовят специалистов среднего звена). По этому показателю из 46 стран — членов ОЭСР и партнеров мы уступаем только Ирландии и Канаде. У нас очень низкая доля людей образованием ниже полного среднего — 5%, второе место после Японии.
Во всем мире высокая доля населения с третичным образованием в стране сопровождается высоким уровнем ее экономического развития. Образование населения — это самый общий показатель потенциальных возможностей использования современных технологий в экономике, обеспечивающих сегодня конкурентные преимущества и качественные параметры экономического роста. Казалось бы, констатация очевидная. Но Россия, как всегда, — парадоксальное исключение. При образцово-показательном уровне образования мы занимаем не лидирующие строчки в экономических рейтингах, а весьма скромное 36-е место из 46 стран ОЭСР по объему ВВП на душу населения по паритету покупательной способности (ППС). Наш показатель 25 767 долларов, а текущая позиция — между Турцией и Чили. Если бы мы соответствовали общемировой тенденции, то этот показатель был бы в два раза выше, подчеркивается в докладе,— где-то на уровне США.
Объяснить этот парадокс «Огонек» попросил автора доклада, директора Научно-исследовательского центра мониторинга и статистики образования ФИРО РАНХиГС Марка Аграновича.
— Есть две страны, выбивающиеся из общего тренда: это Россия и Люксембург,— говорит он.— У нас экономическое развитие сильно отстает от уровня образования. А в Люксембурге, наоборот, опережает. Там ВВП на душу по ППС просто зашкаливает — 105 139 долларов, хотя уровень образования, в общем-то, средний по ОЭСР. В этой стране зарплаты учителей на втором месте среди бюджетников. А на первом — зарплаты воспитателей детских садов.
Легенды и мифы российского образования
Куда же в отечестве девается преимущество, которое дает статус «самой образованной страны»? Можно, конечно, утешиться, что это вопрос в большей степени для политиков, но и само «преимущество» вызывает много серьезных вопросов. Составители доклада попытались разобраться, в чем отличие нашей системы образования и насколько она связана с рынком труда.
Выяснилось: в России среди людей с третичным образованием в возрасте от 25 до 64 лет очень высока доля людей со средним профессиональным образованием — в два с лишним раза выше, чем в странах ОЭСР. У нас выпускники СПО составляют 44 процента, бакалавры, специалисты и магистры — 55 процентов. Средние показатели ОЭСР — соответственно 17 процентов и 81 процент.
Это большая неожиданность. Ведь у нас на всех углах твердят, что предприятиям не хватает рабочих и специалистов среднего звена: в топ-10 самых дефицитных профессий в России входят сварщики, слесари, операторы станков («Огонек» подробно писал об этом в № 45 за 2019 год). Марк Агранович объясняет:
— В развитых странах человек, получивший среднее профессиональное образование, продолжает учебу в системе дополнительного профобразования (ДПО). И со временем заканчивает вуз. Почти всеобщее высшее в современной России — это значительное количество дипломов, полученных в вузах с сомнительной репутацией. Пока же на рынке труда соискатели с вузовскими дипломами вытесняют работников с более низким образованием. Работодатели предпочитают брать на рабочие профессии людей из институтов и университетов. Они более развиты, дисциплинированны и коммуникативны.
Другой отмеченный в докладе нюанс: структура специальностей в наших университетах сильно перекошена.
По сравнению со сложившимися в странах ОЭСР моделями у нас до сих пор, как и в СССР, преобладают выпускники инженерных и технических специальностей, связанных с производством,— их выпускают в полтора-два раза больше, чем в развитых странах.
Российских абитуриентов призывают поступать в технические университеты, а число бюджетных мест в вузах по социально-экономическим, гуманитарным и медицинским направлениям в последние годы резко сократилось. По этим направлениям доля выпускников у нас намного ниже, чем в развитых странах, где, наоборот, акцент делается на подготовке по социальным наукам, искусству, педагогике. Эту позицию Марк Агранович комментирует так:
— Начнем с того, что многие наши инженеры не работают по специальности! Либо зарплаты маленькие, либо их подготовка не устраивает работодателей. Есть у нас технические вузы, выпускников которых отрывают с руками. Но таких вузов немного. Сегодня просто невозможно выпустить готового специалиста, его надо доучивать. Кто больше всех говорит об отсутствии кадров? Крупные государственные предприятия. Но часто они сами не эффективны. И эти предприятия занимают большую часть промышленного сектора. А частные предприятия более тщательно подходят к подбору персонала, занимаются повышением квалификации работников и доучивают их на рабочем месте или в образовательных организациях. И на самом деле, у нас экономисты, юристы и медики очень востребованы рынком труда. На эти направления абитуриенты идут вопреки мнению Минобрнауки и несмотря на то, что семьи при этом несут высокие затраты.
Есть еще одна отечественная «особенность»: очень много у нас тех, кто получил «неочное» третичное образование. Доля заочников в СПО — 31 процент против 6–7 процентов по странам ОЭСР. В бакалавриате — 49 процентов при среднем значении по странам ОЭСР 21 процент, а в магистратуре — 36 процентов против 17 процентов. Автор доклада убежден: заочное образование по качеству не равно очному. Это надо учитывать, когда мы говорим о высокой образованности в нашей стране.
— Это традиция, заложенная еще во времена СССР, и мы ее сохраняем,— говорит эксперт.— Тогда заочное образование в массовом масштабе оправдывалось плохими коммуникациями, не всякий студент мог уехать учиться в большой город. И в ту, доинформационную эпоху, эта форма образования не была идеальной. Но дело не в этом, а в качестве высшего образования. У нас системы для его оценки просто нет. Ведь оценивать уровень подготовки специалиста должно не учебное заведение, которое ему выдает диплом, не университет, а рынок труда. О необходимости такую систему создать и отладить говорят давно, но пока это только разговоры.
От горшка
Отличия родной системы образования от развитых стран начинаются с самого раннего возраста. Нобелевский лауреат по экономике Джеймс Хекман доказал, что наибольшая отдача от инвестиций в человеческий капитал получается именно в дошкольном образовании, причем в младших возрастах. По международной классификации различают два уровня дошкольного образования: программы раннего развития (до 3 лет) и предшкольное образование (от 3 лет и выше). Так вот, Россия не только отстает от развитых стран по охвату детей программами первого уровня, но даже снизила этот показатель по сравнению с 2005 годом (с 21 до 19 процентов). Одна из причин: ключевым показателем федеральных образовательных программ стало обучение именно на предшкольном этапе. В итоге многие дети у нас просто не проходят первую стадию развития. А значит, и не развиваются так, как нужно в этом возрасте. В большинстве стран очень важную роль в дошкольном образовании играет негосударственный сектор, особенно в сфере услуг раннего развития. В Израиле и Индонезии доля частного сектора достигает 100 процентов. В России частных детских садов — 1 процент от общего числа дошкольных учреждений.
Дальше — начальная школа. В большинстве стран дети идут в первый класс в 5–6 лет. Только у нас и в Турции — в семь.
В странах ОЭСР начальная школа, как правило, занимает 6 лет. У нас — только 4 года. Это еще одна традиция советских времен, когда продолжительность обучения в начальных классах колебалась от четырех до трех лет.
По мнению авторов доклада, это не просто сравнительные характеристики, а сущностные. В частности, Марк Агранович обращает внимание на то, что первый класс в большинстве развитых стран — это время привыкания к школе и выявления склонностей. Не столько получение знаний, сколько игра, в которой дети учатся общению друг с другом и учителем. Однако, как ни привлекательна европейская система, мы к ней пока не готовы, учеба в первых классах российских школ устроена совершенно иначе.
Еще одно серьезное отличие — сроки обучения. Почти во всех странах ОЭСР дети учатся 12, 13, а то и 14 лет, в основном с 6 до 19 лет. У нас — 11 лет. При этом академическая нагрузка на учеников (число уроков) у нас меньше, чем в среднем по ОЭСР — да, да! Как бы ни возражали родители — в начальной школе 599 часов в год против 799 часов, в основной школе — 803 часа против 919 часов. Слишком уж много в стране праздничных дней и чересчур долгие каникулы. Поэтому и такие нагрузки в школе — наши дети должны усваивать примерно такой же объем учебного материала, как и их сверстники в других странах, но за меньшее количество часов.
Едем дальше. В начальных классах российские школьники гораздо больше, чем их зарубежные сверстники, изучают родной язык и литературу и существенно меньше — иностранный язык и социальные науки. В 5–9-х классах российских школ гораздо больше, чем за рубежом, уделяется времени на изучение естественных наук. В развитых странах дети в этом возрасте изучают искусство и второй иностранный язык — у нас этого практически нет.
Все это, впрочем, вовсе не означает, что российская система образования хуже или лучше других. Она другая. Невысокий уровень расходов на образование в отечестве удручает, но, оказывается, соответствует уровню нашего экономического развития, так отмечается в докладе.
Вот занятные цифры из этого документа: средняя величина расходов на 1 школьника по странам ОЭСР составляет 10 тысяч долларов в год, в России этот показатель ниже более чем в два раза — 4,2 тысячи долларов. Средняя годовая заработная плата педагогов в развитых странах варьируется от 15,1 тысячи долларов в Латвии до 108,7 тысячи долларов в Люксембурге. Среднее значение по странам ОЭСР — 42,9 тысячи долларов. Заработная плата учителей в РФ составляла в 2016 году 23,3 тысячи долларов (по ППС, до налогов и социальных вычетов). Но самая впечатляющая цифра — это доля государственных расходов на образование в процентах от ВВП: на школу мы тратим 1,9 процента, на СПО — 0,1 процента, на ВПО — 1 процент. Это самые низкие показатели по ОЭСР…
Марк Агранович, однако, призывает не забывать и о позитиве:
— Доля нашего высшего образования на международном рынке занимает 6,8 процента — это третий показатель в мире. Значит, нам есть чему научить. Вопрос — кого. В основном у нас учатся студенты из слаборазвитых стран и ближнего зарубежья.
Куда идем
У каждой страны свои ответы на вызовы в сфере образования, отмечается в докладе ФИРО. И все страны по-разному на них реагируют. Одни, как, например, Финляндия, коренным образом ломают традиционные школьные программы и учебные планы и переходят к курсам, объединяющим несколько предметов. Другие, как наша страна, идут по экстенсивному пути, наращивая объемы информации в учебных программах, ищут опору в прошлых достижениях национальной системы образования. Образование — очень консервативная сфера жизни. И желание поэкспериментировать здесь может привести к печальным результатам.
— Наш доклад о том, как наша система образования выглядит в свете международных показателей,— итожит Марк Агранович.— Но они не могут быть целью. Нам прежде всего важно знать, к какому результату мы идем. Говорить об эффективности или неэффективности системы можно тогда, когда мы понимаем, чего хотим добиться. Наша главная проблема в том, что это у нас нигде не сформулировано. Мы делаем вид, что знаем, каким должен быть выпускник школы. Или каким специалистом будет, когда окончит вуз. А насколько эти наши представления соответствуют реальности — неизвестно.
Что же известно? Что наше образование — парадоксов друг. Считается, что рабочих специалистов не хватает — а их переизбыток. Не первый год идет борьба с «неправильными» приоритетами абитуриентов — их изо всех сил направляют на технические специальности, а большинство свежеиспеченных инженеров остаются без работы, и спрос как раз — на гуманитариев. Дети в школах задыхаются от непомерной нагрузки, но, оказывается, недорабатывают. Система дополнительного профессионального образования, без которой в наш инновационный век никуда, просто не создана. И в итоге «самое лучшее» образование оказывается на деле совсем не «самым», а «всеобщая образованность» — почти поголовной недообученностью.
Ну и под занавес финальный экспертный вывод: наша экономика не использует даже те возможности, которые ей предоставляет отечественная система образования. Но это вопросы уже не к школам и вузам…
