Форум
Андрей Кузнецов
Мало кто из лётчиков люфтваффе удостаивается в тематической литературе и на военно-исторических форумах таких противоречивых оценок, как Ганс-Ульрих Рудель. Это единственный военнослужащий вермахта, получивший высшую награду — Рыцарский крест с Золотыми дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами, что можно приблизительно соотнести с пятью звёздами Героя Советского Союза. Его фантастические достижения вызывали и будут вызывать массу споров среди любителей авиации. А что получится, если попробовать их оценить с документами в руках, пусть и на примере небольшого эпизода?
Всего полковник Рудель совершил 2530 боевых вылетов, что, видимо, является абсолютным рекордом для ВВС всех стран, участвовавших во Второй мировой войне. Он пилотировал в основном пикировщик «Юнкерс» модификаций Ju 87B и Ju 87D, а также его противотанковую разновидность Ju 87G. В конце войны ас летал также на штурмовых модификациях «Фокке-Вульфа» Fw 190F и Fw 190G. На его счету линкор, крейсер, эсминец, 519 танков, девять сбитых в воздухе советских самолётов, четыре бронепоезда, 70 десантных лодок и множество другой техники.
Сбивали аса более 30 раз, он был пять раз тяжело ранен, но продолжал воевать, даже потеряв ступню ноги. Убеждённый нацист, до конца дней Рудель сохранял трепетное отношение к Гитлеру и верность его людоедским идеям, в общем, личность примечательная. Но всё же неравнодушного отношения к себе у современного любителя истории он, видимо, добился в первую очередь своей книгой «Несмотря ни на что», более известной по английскому изданию как «Пилот «штуки»».
Мемуары Руделя содержат массу подробностей, в которые трудно поверить, но ещё сложнее проверить достоверность написанного. От документов авиационных частей, в которых он воевал, мало что осталось. Лётная книжка (Flugbuch) Руделя, по его словам, досталась в 1945 году американским мародёрам — хотя при таком количестве вылетов у него должно было скопиться несколько лётных книжек, как у множества лётчиков с большим количеством вылетов, хотя и гораздо меньшим, чем у Руделя. Также должна была вестись как минимум одна книжка с результатами (Leistungsbuch), но, насколько известно автору, ни один из этих документов пока не обнаружен.
В мемуарах Руделя практически нет точных дат. Одна из немногих названных в книге — день, когда он лишился ступни правой ноги — и то дана с ошибкой как 9 февраля 1945 года.
Фактически Рудель был ранен 8 февраля — эта дата фигурирует во всех современных источниках и подтверждается документально (см. прилагаемый рисунок). Обратите внимание на фразу «An den Führer und den Herrn Reichsmarschall bereits fernmündlich gemeldet» — «Фюрер и рейхсмаршал уже извещены по телефону». Хорошее свидетельство того, что Рудель к тому времени давно превратился в медийную фигуру! Поскольку день ранения описан подробно и имеет точную привязку по месту, с появлением в открытом доступе документов из фондов Центрального архива Министерства обороны РФ появилась отличная возможность сверить с ними мемуары именитого лётчика.
«Рано утром 9 февраля в штабе раздался телефонный звонок. Из Франкфурта сообщили, что прошлой ночью русские навели переправу через Одер у деревни Лебус, к северу от города, и при поддержке танков удерживают плацдарм на западном берегу реки. Ситуация более чем критическая, поблизости нет пехоты, чтобы их атаковать, и нет никакой возможности доставить туда тяжелую артиллерию, которая могла бы остановить противника. Таким образом, ничего не удерживает советские танки от того, чтобы начать марш на столицу, или, по крайней мере, перерезать железную дорогу и автомобильное шоссе Франкфурт — Берлин, которые являются жизненно важными для снабжения фронта на Одере.
Мы летим туда, чтобы выяснить, насколько справедлив этот доклад. Издалека я уже вижу понтонный мост, и задолго до того, как мы приближаемся к нему, по нам открывают огонь зенитные орудия. Русские приготовили нам нечто на закуску! Одна из моих эскадрилий атакует мост, проложенный прямо по льду. У нас нет больших надежд на то, что мы сможем добиться чего-то существенного. Как мы знаем по опыту, иваны располагают таким количеством строительных материалов, что могут восстановить мост почти мгновенно. Я лечу низко над землей вместе с противотанковыми самолетами и ищу танки на западном берегу реки. Я могу разглядеть их следы, но не вижу самих стальных монстров. Или то были следы артиллерийских тягачей? Я опускаюсь еще ниже, чтобы быть абсолютно уверенным, и вижу танки, хорошо замаскированные в складках речной долины, на северном краю деревни Лебус. Здесь их, вероятно, штук 12-15. Что-то ударяет в крыло — попадание из лёгкой зенитной пушки».
«Я держусь низко, отовсюду стреляют зенитки, речную переправу защищают примерно шесть или восемь зенитных батарей. Зенитчики, похоже, давно играют в эти игры и приобрели большой опыт в борьбе со «штуками». Они не пользуются трассерами, мы не видим тянущихся к нам нитей с нанизанными красными бусинками. Понимаешь, что они открыли огонь, только когда самолет вдруг резко вздрагивает от удара. Как только мы набираем высоту, они тут же перестают стрелять, и наши бомбардировщики не видят, кого им атаковать. Только если лететь очень низко над целью, можно увидеть, как из ствола орудия вырывается пламя, похожее на огонь факела.
Я думаю, что делать. Нет никакой возможности подойти к цели скрытно, так как плоская речная долина не дает возможности для такой тактики. Здесь нет ни высоких зданий, ни деревьев. Трезвое размышление позволяет мне сделать вывод, что опыт и тактические навыки могут помочь, даже если нарушены все основные правила, которые из них вытекают. Ответ: решительная атака и надежда на удачу. Если бы я всегда был таким авантюристом, я бы уже десятки раз мог лечь в могилу. Но рядом нет наших войск, и мы находимся в 80 километрах от столицы Рейха, на опасно малом расстоянии, если к ней рвутся вражеские танки. Для длительных размышлений времени уже не остается. «На этот раз тебе придется положиться на удачу», — говорю я себе. «Пошёл»!
Я приказываю другим пилотам сохранять высоту; среди них несколько новичков, и пока от них нельзя ожидать, что они нанесут большого ущерба противнику при такой обороне — наоборот, скорее всего, мы сами понесём неоправданно высокие потери. Когда я спущусь ниже, и как только станут видны вспышки зенитных орудий, они должны будут сконцентрировать огонь своих пушек на зенитках. Всегда есть шанс, что это смутит иванов и повлияет на их точность. Здесь стоят несколько танков ИС, остальные — Т-34. После того, как четыре танка загорелись и у меня кончились боеприпасы, мы летим назад.
Я говорю о своих наблюдениях и подчеркиваю тот факт, что я атаковал, лишь принимая в расчёт близость Берлина, иначе такая атака была бы неоправданной. Если бы мы удерживали фронт еще дальше к востоку, я подождал бы более благоприятной ситуации, или, по крайней мере, того момента, когда танки выйдут из зоны защиты своих зенитных установок, сосредоточенных вокруг моста. После двух вылетов я меняю самолет, потому что мой получил повреждения от зенитного огня. В четвёртый раз я лечу назад, и вот уже пылают все 12 танков. Я лечу на бреющем над танком ИС, который извергает дым, но всё никак не загорается.
Каждый раз перед тем, как идти в атаку, я поднимаюсь на 800 метров, потому что зениткам на такой высоте трудно в меня попасть. Оттуда я пикирую отвесно, отчаянно бросая машину из стороны в сторону. Когда я уже недалеко от танка, я выравниваю машину в момент выстрела, и затем ухожу в сторону над самим танком, следуя той же тактике уклонения, до того момента, когда я могу набирать высоту снова — вне досягаемости зениток. Мне, конечно же, нужно было бы заходить на цель медленнее, когда мой самолет лучше управляется, но это было бы самоубийством. Только благодаря обширному опыту и сомнамбулической уверенности в себе я способен выровнять машину на долю секунды и поразить танк в его наиболее уязвимые места. Конечно, такие атаки никогда не смогли бы провести мои коллеги по той простой причине, что у них нет достаточного опыта.
Кровь яростно пульсирует в голове. Я знаю, что играю в кошки-мышки с судьбой, но этот ИС должен быть подожжен. Вновь на высоту 800 метров и вниз — на 60-тонного левиафана. Он всё никак не загорается! Меня душит ярость! Он должен загореться и будет гореть!
На панельной доске мигает красный индикатор. Вдобавок и это! У одной из пушек заклинило затвор, в другой остался только один снаряд. Я вновь карабкаюсь вверх. Не сумасшествие ли рисковать всем ради одного-единственного выстрела?..
И вот я уже иду вниз с высоты 800 метров. Сосредоточься на полете, бросай самолет из стороны в сторону, вот вновь орудия плюются в меня огнем. Вот я выравниваю машину… огонь… танк вспыхивает! С ликованием в сердце я проношусь над горящим танком. Я поднимаюсь вверх по спирали… треск в двигателе, и вдруг ногу пронзает раскаленный стальной клинок. У меня чернеет перед глазами, дыхание перехватывает… «Эрнест, мне ногу оторвало».
«Нет, если бы оторвало, ты не мог бы говорить. У нас левое крыло горит. Тебе нужно садиться, в нас попали два 40-мм зенитных снаряда».
Итак, место атаки советских танков указано чётко — северная окраина старинного городка Лебус примерно в 10 км к северу от Франкфурта-на-Одере (см. схему). Понтонный мост, сильно прикрытый зенитной артиллерией и подвергшийся удару — это, безусловно, переправа в районе Гёритца в 10 км северо-восточнее Лебуса (№1 на схеме). Между Лебусом и Гёритцем были наведены ещё две переправы, но обе не подходят под описание. Переправа у Эчера (№2 на схеме), где производилась постройка пристаней для парома, также в течение дня подвергалась налётам, но не имела сильной ПВО — её прикрывали всего два взвода крупнокалиберных пулемётов ДШК зенитно-пулемётной роты (зпр) 79-й гвардейской стрелковой дивизии (сд). Ближайшая к Лебусу паромная переправа у фольварка Визен (№3 на схеме) была прикрыта расчётами 160-го гвардейского зенитно-артиллерийского полка (зенап) — четыре 37-мм батареи и зенитно-пулемётная рота, всего 20 автоматов и 12 ДШК. Налётам 8 февраля она не подвергалась, поэтому батареи огня не вели, расхода 37-мм снарядов в документах не отмечено, и только ДШК сделали 700 выстрелов по пролетавшим целям.
Вылеты производились с аэродрома Фюрстенвальде. Расстояние до места действия — всего 30 км, даже для тихоходных «штук» это всего несколько минут полёта. Рудель успел сделать четыре вылета. В первом его самолёт был повреждён, после второго вышел из строя, и полковнику пришлось пересесть на другой Ju87G. В четвёртом вылете Руделя подбили и тяжело ранили, он совершил вынужденную посадку вне аэродрома, при которой потерял ногу и, видимо, разбил самолёт. Целью его атак были 12–15 танков на северной окраине Лебуса, в том числе несколько тяжёлых «ИСов», а остальные он опознал как Т-34. Полковник уничтожил 13 танков, из них как минимум один «ИС». Если верить книге Михаила Зефирова «Штурмовая авиация люфтваффе», этот тяжёлый танк был 516-м на счету аса.
Попробуем выяснить, как эти события отражены в советских документах, танки каких частей были уничтожены, и кто оторвал ногу великому лётчику.
От немедленного наступления на столицу Рейха советскому командованию пришлось отказаться: противник угрожал ударом во фланг из Померании, войска были утомлены длительным непрерывным наступлением, коммуникации непомерно растянулись. К тому же, началась оттепель, дороги утонули в непролазной грязи. Не хватало боеприпасов и топлива, большая часть артиллерии отстала. Немцы, пользуясь моментом, отовсюду лихорадочно перебрасывали на «Одер-фронт» войска и пытались ликвидировать советские плацдармы.
Вместе с дорогами раскисли и полевые аэродромы, что сильно сказалось на активности советской авиации. Интересующий нас день 8 февраля был одним из особенно неблагоприятных: вдобавок к раскисшим аэродромам, районы восточнее Одера накрыла нелётная погода. В приведенном выше отрывке из мемуаров Руделя советская авиация не упомянута ни словом, и это не случайно: до полудня советские истребители вообще не смогли прикрыть плацдармы и только во второй половине дня начали действовать над Одером ограниченными силами. Даже с трудом поднятые несколько разведчиков не смогли полностью пройти намеченные маршруты.
Западнее Одера погода, хотя тоже далёкая от идеала, всё же позволяла полноценно проводить вылеты. Кроме того, немцы летали с аэродромов с твёрдым покрытием, которых в районе Берлина было достаточно. Всё это позволило, помимо 6-го воздушного флота, бросить на бомбежку и штурмовку плацдармов авиацию ПВО из воздушного флота «Рейх», не заботясь об истребительном прикрытии ударных самолётов. Вообще же немецкая авиация с перерывами на совсем нелётную погоду активно действовала по советским плацдармам с начала февраля. Скорее всего, хотя прямых свидетельств этому автор пока не нашёл, вопреки написанному в мемуарах Рудель летал к Одеру не только 8 февраля, но и в предыдущие дни, как это делали основные силы 6-го воздушного флота. Во всяком случае, появление русских на западном берегу Одера не было новостью для немцев уже несколько дней.
Советские документы 8 февраля зафиксировали большую активность люфтваффе: в течение суток посты ВНОС 1-го Белорусского фронта насчитали 974 самолёто-пролёта: 719 ФВ-190, 118 Ю-87, 13 Ме-110, 89 Ме-109, 20 Ю-88, 9 Хе-111, 4 Ю-52 и по одному До-217 и Хе-177. Основной удар пришёлся на плацдармы, переправы и район восточнее Франкфурта. Наблюдатели ПВО 69-й армии, в полосе которой находилась самая южная часть будущего Кюстринского плацдарма, в том числе интересующий нас Лебус, а также Франкфурт, зафиксировала 350 самолёто-пролётов, ПВО соседа справа, 8-й гвардейской армии, — 262 самолёто-пролёта (207 ФВ-190, 30 Ю-87, 17 Ю-88, 8 Хе-111).
Кое-какие немецкие данные по числу вылетов тоже сохранились, но очень лаконичные. Во-первых, это запись о Восточном фронте в целом в реконструкции журнала боевых действий Верховного главнокомандования вермахта. Вот её полное содержание: «Всего на Востоке [выполнено] 929 самолёто-вылетов, сбито 9 самолётов [противника], потери 19 самолётов [своих]. Основное направление («шверпункт») — Франкфурт [на Одере], 845 самолёто-вылетов. Производилась штурмовка колонн, уничтожены 9 танков и 350 автомобилей, один мост через Одер и одна пристань».
К этой записи необходимо сделать несколько комментариев. Франкфурт следует понимать как направление, а не сам населённый пункт, основные силы были брошены против плацдармов на Одере севернее города. Бросается в глаза решительная концентрация усилий — более 90% вылетов — на основном направлении. На все остальные участки Восточного фронта — Курляндию, Восточную Пруссию, Померанию, Силезию, Венгрию, где тоже шли ожесточённые бои — пришлось менее 10%.
Сохранилась также записка рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, по совместительству командующего группой армий «Висла», державшей «Одер-фронт», своему штабу. В ней содержатся данные командующего 2-го авиакорпуса VI воздушного флота Мартина Фибига о действиях авиации 8 февраля. Время, на которое даны сведения, не указано, но точно позже 14:30 по Берлину, скорее всего — на конец лётного дня. В записке говорится о 700 самолёто-вылетах на «Одер-фронте» и о 130 у окружённого Арнсвальде в Померании. Среди успехов значатся два уничтоженных и четыре подбитых советских танка, при этом один Рудель в своём первом вылете рано утром сжёг, судя по мемуарам, четыре танка.
Лебус, в районе которого разил советские танки Рудель, находился в полосе 61-го стрелкового корпуса (ск) 69-й армии. Корпус вышел к Одеру 3 февраля. Попытка разведчиков в ночь на 4 февраля форсировать реку не удалась: городок был превращён немцами в один из узлов сопротивления. Тогда корпус воспользовался переправами, наведенными соседней 8-й гвардейской армией. В ночь на 5 февраля переправилась 370-я сд, которая повела наступление на Лебус в обход, вдоль западного берега реки.
Первая бронетехника 69-й армии переправилась в ночь на 6 февраля. Реку пересекали только по ночам, так как переправы обстреливались. К утру 8 февраля на плацдарм 61-го корпуса севернее Лебуса были переброшены 17 самоходок СУ-76 1206-го самоходного артиллерийского полка (сап), 4 Т-34 68-й отдельной танковой бригады (отбр) и шесть Т-34 36-й танковой бригады (тбр) 11-го танкового корпуса (тк). Здесь можно заметить первое несоответствие воспоминаний Руделя фактам: никаких тяжёлых танков или самоходок на их базе на плацдарме ещё не было. Переправа «ИСов» началась только в ночь на 12 февраля, а единственный потерянный 69-й армией за месяц ИС-2 из 33-го тяжёлого танкового полка (ттп) получил прямое попадание во время обстрела плацдарма тяжёлой артиллерией 26 февраля. Об этом сохранилось подробное донесение командира танковой роты.
Теперь о потерях бронетехники 8 февраля. «Тридцатьчетвёрки» 36-й тбр потерь не имели, как на западном, так и на восточно берегу Одера. У 1206-го сап одна СУ-76 была подбита лишь на следующий день — вероятно, в бою. Остаются переправленные танки 68-й отбр: 8 февраля бригада потеряла один Т-34 сожжённым, ещё два были подбиты. Обстоятельства их поражения в различных документах отражены с отличиями.
Согласно отчёту бригады о боевых действиях за февраль 1945 года, «для противодействия наступающим частям до 30 бомбардировщиков противника 08.02.1945 с 16:00 до 17:00 бомбили боевые порядки пехоты. В результате массированного налета авиации противника сожжен один танк и подбито два танка». В месячном отчёте бронетанковых и механизированных войск 69-й армии об общих потерях 68-й отбр указано: «Безвозвратные потери — 3, подбито артогнём и авиацией противника — 2». При этом два из трёх Т-34 безвозвратно потеряны после 8 февраля. В «Сведениях о количестве переправленных войск и техники 61-го ск на западный берег реки Одер к 19:00 09.02.1945» указано: «…68-я отбр — четыре танка, из них один танк сгорел и два подбиты днём 08.02.1945 при пушечном обстреле авиацией противника».
Но поразил ли эти три танка именно Рудель? Всё может быть, из-за малого объёма известной информации к категоричным выводам пока прийти невозможно. Попробуем разобрать по пунктам.
Во-первых, танки 68-й отбр были поражены между 16:00 и 17:00 по Москве, т.е. между 14:00 и 15:00 по Берлину. Оставался ли ещё Рудель в строю к этому времени? Как уже говорилось, он начал вылеты с самого утра, до 14:00 у него было больше пяти часов. Цель находилась в 30 км от аэродрома, ранение полковник получил в четвёртом вылете. Учитывая способность Руделя, судя по мемуарам, в критических ситуациях делать невероятное количество вылетов по ближним целям, четвёртый вылет должен был начаться и закончиться гораздо раньше 14:00. Впрочем, конкретные обстоятельства пока неизвестны.
Во-вторых, неясно, что привело к потерям танков 68-й отбр — бомбы или пушечный обстрел с воздуха.
В-третьих, в версии с пушечным обстрелом неизвестен тип самолётов. Даже если это были именно «Юнкерсы» Ju 87G, не обязательно все или хотя бы одно из попаданий окажутся на счету именно Руделя. Так, на вечер 7 февраля в составе 6-го воздушного флота люфтваффе Ju 87G имелись в следующих частях:
Из-за того, что модификации Ju 87D и Ju 87G даны общей суммой, точное число задействованных пушечных «штук» неизвестно, но в любом случае, 8 февраля над Одером должно было висеть в воздухе некоторое количество Ju87G, пусть и с не такими опытными пилотами, как Рудель.
Из других частей с пушечными противотанковыми самолётами в составе 6-го воздушного флота была эскадрилья 10.(Pz)/SG 9 на «Хеншелях» Hs 129B-2. Однако она базировалась в Силезии и в районе Лебуса 8 февраля вряд ли появлялась, да и пролёты Hs 129 советскими наблюдателями не фиксировались. Кроме того, в составе 6-го воздушного флота было несколько частей на «Фокке-Вульфах» Fw 190F-8 с неуправляемыми противотанковыми ракетами «панцершрек» и «панцерблиц», но трудно сказать, могли ли советские наземные наблюдатели спутать пушечный огонь с ракетным обстрелом.
Все три пункта не опровергают возможность того, что один сожжённый и два подбитых танка принадлежат именно Руделю, однако они дают понять, что возможных вариантов было много.
По отчёту о боевых действиях бронетанковых и механизированных войск 69-й армии за февраль 1945 года, за весь месяц безвозвратные потери бронетехники армии составили девять единиц: три Т-34 68-й отбр, один ИС-2 33-го ттп, две СУ-76 1221-го сап, две СУ-76 1206-го сап и одна СУ-76 1205-го сап. При этом одна из СУ-76 1221-го сап, подорвавшаяся на мине, в итоге отправилась не в безвозврат, а в ремонт. В отчёт не вошли потери 11-го тк, который в середине февраля был переподчинён 8-й гвардейской армии. В начале месяца корпус имел потери при наступлении на Франкфуртский плацдарм немцев, но это было до 8 февраля. При том, что полковник Рудель за один день «сжёг» в полосе 69-й армии 13 танков, комментарии излишни.
На всякий случай нужно проверить соседей 69-й армии по плацдарму — 8-ю гвардейскую армию. Конечно, от самого опытного лётчика люфтваффе стоит ожидать, что он безошибочно нашёл северную окраину Лебуса, тем более, рядом со своим аэродромом и при наличии массы приметных ориентиров, включая характерный изгиб Одера, но…
На 8 февраля 8-я гвардейская армия имела на плацдарме три полка на СУ-76 — 694-й, 1061-й и 1087-й сап. За этот день ни одна их САУ не была уничтожена или подбита. Отсутствие безвозвратных потерь подтверждают и бронесводки: за все три дня 7–9 февраля в этих полках числится неизменное количество безвозвратных потерь — потерянной, но ещё не списанной по актам техники. На восточном берегу Одера бронетехника также не пострадала. Там 394-й гвардейский тяжёлый самоходный артполк двумя СУ-152 огнём через реку поддерживал войска на плацдарме, но и с этими установками ничего не случилось ни 8 февраля, ни в другие дни. Хотя Рудель был ранен 8 февраля, а не 9 февраля, как в мемуарах, на всякий случай стоит упомянуть, что и в этот день избиения советских танков не замечено: к вечеру советские войска заняли значительную часть Лебуса, а в последующие дни — весь городок и его окрестности.
Для лучшего понимания событий рекомендуется пользоваться схемой. Судя по мемуарам Руделя, в первом вылете он сначала вышел к переправе у Гёритца. То, что полковник встретил здесь сильный зенитный огонь, неудивительно: переправу прикрывали немалые силы — 3-я гвардейская зенитная артиллерийская дивизия (зенад) без одного полка и половина 878-го армейского зенитно-артиллерийского полка (азап).
Хотя Рудель и скептически смотрел на перспективы бомбёжки переправы, в реальности люфтваффе серией последовательных ударов удалось прервать перевозки по ней. Зенитчики не дали добиться прямых попаданий, но хватило и близких разрывов, а также напора разбитого бомбами льда: понтонный мост разъединился у западного берега и съехал на 80 метров вниз по течению. Большие потери в этот день понесли понтонёры 136-го понтонно-мостового батальона — пять человек были убиты и 30 ранены при попадании бомбы в строй отправлявшихся на работу, ещё два человека погибло и 11 были ранены на самой переправе. На следующий день вражеской авиации удалось добить мост. Понтонерам, сооружавшим его в ледяной воде и под огнём артиллерии, пришлось в столь же тяжёлой обстановке вытаскивать полупонтоны на берег и строить временный мост.
Впрочем, вернёмся к 8 февраля и Руделю. От переправы в поисках танков он полетел в юго-западном направлении до Лебуса. Где-то здесь он получил первое попадание из «лёгкой зенитной пушки». Вариантов всего два — это работа 37-мм автомата, который лёгким можно назвать лишь с натяжкой, или пулемёта ДШК. На пути к Лебусу у Руделя находился 160-й гв.зенап, прикрывавший переправу у фольварка Визен. Как упомянуто выше, батареи этого полка огня в течение 8 февраля не вели, хотя и зафиксировали 85 самолёто-пролётов — вероятно, берегли боезапас на случай налёта на вверенный им объект. Вспомним, что подвоз грузов, в том числе и снарядов, был затруднён из-за растянутых коммуникаций и наступившей распутицы. Однако зенитно-пулемётная рота полка обстреливала пролетавшие цели, и первое попадание самолёт Руделя, скорее всего, получил из ДШК зпр 160-го гв.зенап или же одного из взводов зпр 370-й сд. Всё это верно, если полковник не углублялся по каким-то причинам на несколько километров на восток от Одера — там по нему могли стрелять и другие части. В мемуарах Руделя такое углубление не просматривается, да и непонятно, зачем бы ему это делать.Описание второго и третьего вылетов Руделя можно пропустить как не добавляющие полезной информации — достаточно напомнить, что после второго асу пришлось менять самолёт.
Итак, четвёртый вылет, последний. Из мемуаров полковника следует, что на выходе из атаки по последнему танку при наборе высоты его «каноненфогель» получил два попадания «40-мм снарядов» — то есть из 37-мм автомата образца 1939 года, он же 61-К. Других зенитных автоматов там просто не было, да и вообще это стандартное оружие советских батарей малокалиберной зенитной артиллерии.
Заходы делались с советской территории с уходом на свою сторону фронта. Такую тактику диктовали и многолетний опыт, и простой здравый смысл: ударные самолёты быстрее уходили из зоны действенного зенитного огня, а в случае повреждений можно было немедленно произвести вынужденную посадку на своей территории или выпрыгнуть с парашютом без риска попасть к противнику. Думается, эти соображения не были чужды и Руделю: скорее всего после заявленного уничтожения «60-тонного левиафана» он уходил на запад, северо-запад или юго-запад, в данном случае, это не очень важно.
Взглянув в очередной раз на схему, можно заметить, что над северной окраиной Лебуса наибольшую опасность для Руделя представляли 1-я и 4-я батареи 160-го гв.зенап, которые, как мы знаем, не стреляли. Совсем рядом с местом действия был 3-й взвод зпр 370-й сд, и, возможно, Руделя сбили их ДШК. Кроме того, «Юнкерс» полковника находился в досягаемости орудий 297-го зенап 18-й зенад, и «40-мм снаряды» в действительности могли оказаться осколками 85-мм снарядов. Правда, Рудель вообще не упоминает о противодействии среднекалиберной зенитной артиллерии — красивых «облачках разрывов», характерных для мемуаров лётчиков. По советским документам, 297-й зенап в течение дня вел огонь, но на сбитые самолёты не претендовал.
Вообще, ни одна часть ПВО 69-й армии не претендовала на сбитые или подбитые Ju 87, однако «каноненфогель» Руделя оказался на земле не сразу, поэтому наблюдатели с земли могли и не заметить результат. В целом эпизод оставляет исследователя, да и, видимо, читателя в некотором недоумении. Несомненно одно — Рудель преувеличивает плотность зенитного огня над Лебусом. При заходе в атаку с восточной стороны он, в принципе, мог цеплять секторы обстрела трёх батарей 594-го азап — хотя и не совсем понятно, было ли это неизбежно. Над самой окраиной Лебуса жизни полковника, повторимся, угрожали только ДШК 3-го взвода зпр 370-й сд и огонь 85-мм зениток, если они всё же стреляли по одинокой «штуке».
Чтобы попасть под настоящий плотный огонь, Руделю следовало начинать каждый заход от Гёритца, в зоне ответственности ПВО 8-й гвардейской армии, в 10 км от цели, и вряд ли он так делал. Тем не менее как и при анализе потерь танков, посмотрим, что делали зенитчики правого соседа 69-й армии. Среди многочисленных заявок зенитных частей 8-й гвардейской армии есть две на сбитые Ju 87 от 878-го азап и 307-го гв.зенап, но без каких-либо подробностей. «Штуки» в районе Гёритца действовали, бомбардировщики Ju 87D точно, пушечные Ju 87G возможно. Наблюдатели ПВО зафиксировали 30 пролётов Ju 87, в том числе налёт десятки пикировщиков в 17:28 на понтонный мост. Информация приведена на тот случай, если Рудель что-то напутал, и в действительности его зацепило в районе Гёритца — впрочем, это представляется маловероятным. В отличие от количества уничтоженных танков, место действия в данном случае — нейтральная информация, и необходимости сознательно искажать её у Руделя просто не было.
Значит ли этот вывод, что и за остальными 506 победами над советскими танками, которые были подтверждены Руделю за войну, стоит столь же мало? Строго говоря, нет. Пока не обнаружены данные, позволяющие привязать заявки аса к конкретным точкам во времени и пространстве, о реальных результатах можно только гадать. Одно можно сказать точно: Рудель был способен очень сильно преувеличивать свои успехи, о чём можно было догадываться и раньше, но без чётких доказательств. Похоже, чтобы стать легендарным героем, подвиги нужно совершать тоже во всех смыслах легендарные. Обычных достижений, подтверждение которым можно найти в документах, для этого чаще всего недостаточно.
Мало кто из лётчиков люфтваффе удостаивается в тематической литературе и на военно-исторических форумах таких противоречивых оценок, как Ганс-Ульрих Рудель. Это единственный военнослужащий вермахта, получивший высшую награду — Рыцарский крест с Золотыми дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами, что можно приблизительно соотнести с пятью звёздами Героя Советского Союза. Его фантастические достижения вызывали и будут вызывать массу споров среди любителей авиации. А что получится, если попробовать их оценить с документами в руках, пусть и на примере небольшого эпизода?
Всего полковник Рудель совершил 2530 боевых вылетов, что, видимо, является абсолютным рекордом для ВВС всех стран, участвовавших во Второй мировой войне. Он пилотировал в основном пикировщик «Юнкерс» модификаций Ju 87B и Ju 87D, а также его противотанковую разновидность Ju 87G. В конце войны ас летал также на штурмовых модификациях «Фокке-Вульфа» Fw 190F и Fw 190G. На его счету линкор, крейсер, эсминец, 519 танков, девять сбитых в воздухе советских самолётов, четыре бронепоезда, 70 десантных лодок и множество другой техники.
Сбивали аса более 30 раз, он был пять раз тяжело ранен, но продолжал воевать, даже потеряв ступню ноги. Убеждённый нацист, до конца дней Рудель сохранял трепетное отношение к Гитлеру и верность его людоедским идеям, в общем, личность примечательная. Но всё же неравнодушного отношения к себе у современного любителя истории он, видимо, добился в первую очередь своей книгой «Несмотря ни на что», более известной по английскому изданию как «Пилот «штуки»».
Мемуары Руделя содержат массу подробностей, в которые трудно поверить, но ещё сложнее проверить достоверность написанного. От документов авиационных частей, в которых он воевал, мало что осталось. Лётная книжка (Flugbuch) Руделя, по его словам, досталась в 1945 году американским мародёрам — хотя при таком количестве вылетов у него должно было скопиться несколько лётных книжек, как у множества лётчиков с большим количеством вылетов, хотя и гораздо меньшим, чем у Руделя. Также должна была вестись как минимум одна книжка с результатами (Leistungsbuch), но, насколько известно автору, ни один из этих документов пока не обнаружен.
В мемуарах Руделя практически нет точных дат. Одна из немногих названных в книге — день, когда он лишился ступни правой ноги — и то дана с ошибкой как 9 февраля 1945 года.
Фактически Рудель был ранен 8 февраля — эта дата фигурирует во всех современных источниках и подтверждается документально (см. прилагаемый рисунок). Обратите внимание на фразу «An den Führer und den Herrn Reichsmarschall bereits fernmündlich gemeldet» — «Фюрер и рейхсмаршал уже извещены по телефону». Хорошее свидетельство того, что Рудель к тому времени давно превратился в медийную фигуру! Поскольку день ранения описан подробно и имеет точную привязку по месту, с появлением в открытом доступе документов из фондов Центрального архива Министерства обороны РФ появилась отличная возможность сверить с ними мемуары именитого лётчика.
Всё ради фатерлянда
Эпизод с ранением Руделя особенно интересен тем, что лётчик заявил в этот день об уничтожении 13 советских танков, а именно огромное количество сожжённых асом танков неизменно вызывает споры и сомнения. Многие (вероятно, большинство) из этих танков Рудель уничтожил, летая на пушечной модификации «Юнкерса» — «каноненфогеле» Ju 87G, поражая «тридцатьчетвёрки» и «ИСы» 37-мм снарядами в наиболее уязвимое место — моторный отсек.Чтобы не пересказывать именитого мемуариста, дадим ему слово. Длинная цитата содержит подробности, на которые придётся опираться в дальнейшем исследовании (перевод с английского Е. Ковалёва):«Рано утром 9 февраля в штабе раздался телефонный звонок. Из Франкфурта сообщили, что прошлой ночью русские навели переправу через Одер у деревни Лебус, к северу от города, и при поддержке танков удерживают плацдарм на западном берегу реки. Ситуация более чем критическая, поблизости нет пехоты, чтобы их атаковать, и нет никакой возможности доставить туда тяжелую артиллерию, которая могла бы остановить противника. Таким образом, ничего не удерживает советские танки от того, чтобы начать марш на столицу, или, по крайней мере, перерезать железную дорогу и автомобильное шоссе Франкфурт — Берлин, которые являются жизненно важными для снабжения фронта на Одере.
Мы летим туда, чтобы выяснить, насколько справедлив этот доклад. Издалека я уже вижу понтонный мост, и задолго до того, как мы приближаемся к нему, по нам открывают огонь зенитные орудия. Русские приготовили нам нечто на закуску! Одна из моих эскадрилий атакует мост, проложенный прямо по льду. У нас нет больших надежд на то, что мы сможем добиться чего-то существенного. Как мы знаем по опыту, иваны располагают таким количеством строительных материалов, что могут восстановить мост почти мгновенно. Я лечу низко над землей вместе с противотанковыми самолетами и ищу танки на западном берегу реки. Я могу разглядеть их следы, но не вижу самих стальных монстров. Или то были следы артиллерийских тягачей? Я опускаюсь еще ниже, чтобы быть абсолютно уверенным, и вижу танки, хорошо замаскированные в складках речной долины, на северном краю деревни Лебус. Здесь их, вероятно, штук 12-15. Что-то ударяет в крыло — попадание из лёгкой зенитной пушки».
«Я держусь низко, отовсюду стреляют зенитки, речную переправу защищают примерно шесть или восемь зенитных батарей. Зенитчики, похоже, давно играют в эти игры и приобрели большой опыт в борьбе со «штуками». Они не пользуются трассерами, мы не видим тянущихся к нам нитей с нанизанными красными бусинками. Понимаешь, что они открыли огонь, только когда самолет вдруг резко вздрагивает от удара. Как только мы набираем высоту, они тут же перестают стрелять, и наши бомбардировщики не видят, кого им атаковать. Только если лететь очень низко над целью, можно увидеть, как из ствола орудия вырывается пламя, похожее на огонь факела.
Я думаю, что делать. Нет никакой возможности подойти к цели скрытно, так как плоская речная долина не дает возможности для такой тактики. Здесь нет ни высоких зданий, ни деревьев. Трезвое размышление позволяет мне сделать вывод, что опыт и тактические навыки могут помочь, даже если нарушены все основные правила, которые из них вытекают. Ответ: решительная атака и надежда на удачу. Если бы я всегда был таким авантюристом, я бы уже десятки раз мог лечь в могилу. Но рядом нет наших войск, и мы находимся в 80 километрах от столицы Рейха, на опасно малом расстоянии, если к ней рвутся вражеские танки. Для длительных размышлений времени уже не остается. «На этот раз тебе придется положиться на удачу», — говорю я себе. «Пошёл»!
Я приказываю другим пилотам сохранять высоту; среди них несколько новичков, и пока от них нельзя ожидать, что они нанесут большого ущерба противнику при такой обороне — наоборот, скорее всего, мы сами понесём неоправданно высокие потери. Когда я спущусь ниже, и как только станут видны вспышки зенитных орудий, они должны будут сконцентрировать огонь своих пушек на зенитках. Всегда есть шанс, что это смутит иванов и повлияет на их точность. Здесь стоят несколько танков ИС, остальные — Т-34. После того, как четыре танка загорелись и у меня кончились боеприпасы, мы летим назад.
Я говорю о своих наблюдениях и подчеркиваю тот факт, что я атаковал, лишь принимая в расчёт близость Берлина, иначе такая атака была бы неоправданной. Если бы мы удерживали фронт еще дальше к востоку, я подождал бы более благоприятной ситуации, или, по крайней мере, того момента, когда танки выйдут из зоны защиты своих зенитных установок, сосредоточенных вокруг моста. После двух вылетов я меняю самолет, потому что мой получил повреждения от зенитного огня. В четвёртый раз я лечу назад, и вот уже пылают все 12 танков. Я лечу на бреющем над танком ИС, который извергает дым, но всё никак не загорается.
Каждый раз перед тем, как идти в атаку, я поднимаюсь на 800 метров, потому что зениткам на такой высоте трудно в меня попасть. Оттуда я пикирую отвесно, отчаянно бросая машину из стороны в сторону. Когда я уже недалеко от танка, я выравниваю машину в момент выстрела, и затем ухожу в сторону над самим танком, следуя той же тактике уклонения, до того момента, когда я могу набирать высоту снова — вне досягаемости зениток. Мне, конечно же, нужно было бы заходить на цель медленнее, когда мой самолет лучше управляется, но это было бы самоубийством. Только благодаря обширному опыту и сомнамбулической уверенности в себе я способен выровнять машину на долю секунды и поразить танк в его наиболее уязвимые места. Конечно, такие атаки никогда не смогли бы провести мои коллеги по той простой причине, что у них нет достаточного опыта.
Кровь яростно пульсирует в голове. Я знаю, что играю в кошки-мышки с судьбой, но этот ИС должен быть подожжен. Вновь на высоту 800 метров и вниз — на 60-тонного левиафана. Он всё никак не загорается! Меня душит ярость! Он должен загореться и будет гореть!
На панельной доске мигает красный индикатор. Вдобавок и это! У одной из пушек заклинило затвор, в другой остался только один снаряд. Я вновь карабкаюсь вверх. Не сумасшествие ли рисковать всем ради одного-единственного выстрела?..
И вот я уже иду вниз с высоты 800 метров. Сосредоточься на полете, бросай самолет из стороны в сторону, вот вновь орудия плюются в меня огнем. Вот я выравниваю машину… огонь… танк вспыхивает! С ликованием в сердце я проношусь над горящим танком. Я поднимаюсь вверх по спирали… треск в двигателе, и вдруг ногу пронзает раскаленный стальной клинок. У меня чернеет перед глазами, дыхание перехватывает… «Эрнест, мне ногу оторвало».
«Нет, если бы оторвало, ты не мог бы говорить. У нас левое крыло горит. Тебе нужно садиться, в нас попали два 40-мм зенитных снаряда».
Итак, место атаки советских танков указано чётко — северная окраина старинного городка Лебус примерно в 10 км к северу от Франкфурта-на-Одере (см. схему). Понтонный мост, сильно прикрытый зенитной артиллерией и подвергшийся удару — это, безусловно, переправа в районе Гёритца в 10 км северо-восточнее Лебуса (№1 на схеме). Между Лебусом и Гёритцем были наведены ещё две переправы, но обе не подходят под описание. Переправа у Эчера (№2 на схеме), где производилась постройка пристаней для парома, также в течение дня подвергалась налётам, но не имела сильной ПВО — её прикрывали всего два взвода крупнокалиберных пулемётов ДШК зенитно-пулемётной роты (зпр) 79-й гвардейской стрелковой дивизии (сд). Ближайшая к Лебусу паромная переправа у фольварка Визен (№3 на схеме) была прикрыта расчётами 160-го гвардейского зенитно-артиллерийского полка (зенап) — четыре 37-мм батареи и зенитно-пулемётная рота, всего 20 автоматов и 12 ДШК. Налётам 8 февраля она не подвергалась, поэтому батареи огня не вели, расхода 37-мм снарядов в документах не отмечено, и только ДШК сделали 700 выстрелов по пролетавшим целям.
Вылеты производились с аэродрома Фюрстенвальде. Расстояние до места действия — всего 30 км, даже для тихоходных «штук» это всего несколько минут полёта. Рудель успел сделать четыре вылета. В первом его самолёт был повреждён, после второго вышел из строя, и полковнику пришлось пересесть на другой Ju87G. В четвёртом вылете Руделя подбили и тяжело ранили, он совершил вынужденную посадку вне аэродрома, при которой потерял ногу и, видимо, разбил самолёт. Целью его атак были 12–15 танков на северной окраине Лебуса, в том числе несколько тяжёлых «ИСов», а остальные он опознал как Т-34. Полковник уничтожил 13 танков, из них как минимум один «ИС». Если верить книге Михаила Зефирова «Штурмовая авиация люфтваффе», этот тяжёлый танк был 516-м на счету аса.
Попробуем выяснить, как эти события отражены в советских документах, танки каких частей были уничтожены, и кто оторвал ногу великому лётчику.
Вокруг франкфуртского «шверпункта»
Сначала поговорим о том, как танки вообще оказались на окраине Лебуса, сравнительно недалеко от Берлина. В результате исключительно успешной Висло-Одерской операции, начавшейся 14 января 1945 года, армии 1-го Белорусского фронта в конце месяца вышли к среднему течению Одера и, начиная с 31 января, в нескольких местах форсировали реку. Где-то Одер был покрыт непрочным льдом и позволял переход пехоты без тяжёлой техники, в других местах середина реки была заполнена шугой и битым льдом, и переправляться приходилось на подручных средствах. Через несколько дней подошли инженерные части и начали оборудование переправ. Образовались плацдармы, которые впоследствии превратились в знаменитый Кюстринский плацдарм, открывавший кратчайшую дорогу к Берлину.От немедленного наступления на столицу Рейха советскому командованию пришлось отказаться: противник угрожал ударом во фланг из Померании, войска были утомлены длительным непрерывным наступлением, коммуникации непомерно растянулись. К тому же, началась оттепель, дороги утонули в непролазной грязи. Не хватало боеприпасов и топлива, большая часть артиллерии отстала. Немцы, пользуясь моментом, отовсюду лихорадочно перебрасывали на «Одер-фронт» войска и пытались ликвидировать советские плацдармы.
Вместе с дорогами раскисли и полевые аэродромы, что сильно сказалось на активности советской авиации. Интересующий нас день 8 февраля был одним из особенно неблагоприятных: вдобавок к раскисшим аэродромам, районы восточнее Одера накрыла нелётная погода. В приведенном выше отрывке из мемуаров Руделя советская авиация не упомянута ни словом, и это не случайно: до полудня советские истребители вообще не смогли прикрыть плацдармы и только во второй половине дня начали действовать над Одером ограниченными силами. Даже с трудом поднятые несколько разведчиков не смогли полностью пройти намеченные маршруты.
Западнее Одера погода, хотя тоже далёкая от идеала, всё же позволяла полноценно проводить вылеты. Кроме того, немцы летали с аэродромов с твёрдым покрытием, которых в районе Берлина было достаточно. Всё это позволило, помимо 6-го воздушного флота, бросить на бомбежку и штурмовку плацдармов авиацию ПВО из воздушного флота «Рейх», не заботясь об истребительном прикрытии ударных самолётов. Вообще же немецкая авиация с перерывами на совсем нелётную погоду активно действовала по советским плацдармам с начала февраля. Скорее всего, хотя прямых свидетельств этому автор пока не нашёл, вопреки написанному в мемуарах Рудель летал к Одеру не только 8 февраля, но и в предыдущие дни, как это делали основные силы 6-го воздушного флота. Во всяком случае, появление русских на западном берегу Одера не было новостью для немцев уже несколько дней.
Советские документы 8 февраля зафиксировали большую активность люфтваффе: в течение суток посты ВНОС 1-го Белорусского фронта насчитали 974 самолёто-пролёта: 719 ФВ-190, 118 Ю-87, 13 Ме-110, 89 Ме-109, 20 Ю-88, 9 Хе-111, 4 Ю-52 и по одному До-217 и Хе-177. Основной удар пришёлся на плацдармы, переправы и район восточнее Франкфурта. Наблюдатели ПВО 69-й армии, в полосе которой находилась самая южная часть будущего Кюстринского плацдарма, в том числе интересующий нас Лебус, а также Франкфурт, зафиксировала 350 самолёто-пролётов, ПВО соседа справа, 8-й гвардейской армии, — 262 самолёто-пролёта (207 ФВ-190, 30 Ю-87, 17 Ю-88, 8 Хе-111).
Кое-какие немецкие данные по числу вылетов тоже сохранились, но очень лаконичные. Во-первых, это запись о Восточном фронте в целом в реконструкции журнала боевых действий Верховного главнокомандования вермахта. Вот её полное содержание: «Всего на Востоке [выполнено] 929 самолёто-вылетов, сбито 9 самолётов [противника], потери 19 самолётов [своих]. Основное направление («шверпункт») — Франкфурт [на Одере], 845 самолёто-вылетов. Производилась штурмовка колонн, уничтожены 9 танков и 350 автомобилей, один мост через Одер и одна пристань».
К этой записи необходимо сделать несколько комментариев. Франкфурт следует понимать как направление, а не сам населённый пункт, основные силы были брошены против плацдармов на Одере севернее города. Бросается в глаза решительная концентрация усилий — более 90% вылетов — на основном направлении. На все остальные участки Восточного фронта — Курляндию, Восточную Пруссию, Померанию, Силезию, Венгрию, где тоже шли ожесточённые бои — пришлось менее 10%.
«Коломбины» в роли «ИСов»
Наверное, читатель заметил, что в сводке фигурируют девять уничтоженных танков на всём фронте от Прибалтики до Югославии, при том, что один Рудель заявил о 13 победах. Возможно, первая мысль, которая приходит в голову при виде такого несоответствия — самая правильная. Однако неизвестно, включены ли в сводку дополнения, обычно поступавшие в течение одного-двух дней, а иногда и дольше. С учётом таких дополнений число вылетов, заявленных успехов и потерь могло оказаться и больше. Также стоит отметить, что число самолёто-вылетов люфтваффе было определено советскими наблюдателями 1-го Белорусского фронта с хорошей точностью.Сохранилась также записка рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, по совместительству командующего группой армий «Висла», державшей «Одер-фронт», своему штабу. В ней содержатся данные командующего 2-го авиакорпуса VI воздушного флота Мартина Фибига о действиях авиации 8 февраля. Время, на которое даны сведения, не указано, но точно позже 14:30 по Берлину, скорее всего — на конец лётного дня. В записке говорится о 700 самолёто-вылетах на «Одер-фронте» и о 130 у окружённого Арнсвальде в Померании. Среди успехов значатся два уничтоженных и четыре подбитых советских танка, при этом один Рудель в своём первом вылете рано утром сжёг, судя по мемуарам, четыре танка.
Лебус, в районе которого разил советские танки Рудель, находился в полосе 61-го стрелкового корпуса (ск) 69-й армии. Корпус вышел к Одеру 3 февраля. Попытка разведчиков в ночь на 4 февраля форсировать реку не удалась: городок был превращён немцами в один из узлов сопротивления. Тогда корпус воспользовался переправами, наведенными соседней 8-й гвардейской армией. В ночь на 5 февраля переправилась 370-я сд, которая повела наступление на Лебус в обход, вдоль западного берега реки.
Первая бронетехника 69-й армии переправилась в ночь на 6 февраля. Реку пересекали только по ночам, так как переправы обстреливались. К утру 8 февраля на плацдарм 61-го корпуса севернее Лебуса были переброшены 17 самоходок СУ-76 1206-го самоходного артиллерийского полка (сап), 4 Т-34 68-й отдельной танковой бригады (отбр) и шесть Т-34 36-й танковой бригады (тбр) 11-го танкового корпуса (тк). Здесь можно заметить первое несоответствие воспоминаний Руделя фактам: никаких тяжёлых танков или самоходок на их базе на плацдарме ещё не было. Переправа «ИСов» началась только в ночь на 12 февраля, а единственный потерянный 69-й армией за месяц ИС-2 из 33-го тяжёлого танкового полка (ттп) получил прямое попадание во время обстрела плацдарма тяжёлой артиллерией 26 февраля. Об этом сохранилось подробное донесение командира танковой роты.
Теперь о потерях бронетехники 8 февраля. «Тридцатьчетвёрки» 36-й тбр потерь не имели, как на западном, так и на восточно берегу Одера. У 1206-го сап одна СУ-76 была подбита лишь на следующий день — вероятно, в бою. Остаются переправленные танки 68-й отбр: 8 февраля бригада потеряла один Т-34 сожжённым, ещё два были подбиты. Обстоятельства их поражения в различных документах отражены с отличиями.
Согласно отчёту бригады о боевых действиях за февраль 1945 года, «для противодействия наступающим частям до 30 бомбардировщиков противника 08.02.1945 с 16:00 до 17:00 бомбили боевые порядки пехоты. В результате массированного налета авиации противника сожжен один танк и подбито два танка». В месячном отчёте бронетанковых и механизированных войск 69-й армии об общих потерях 68-й отбр указано: «Безвозвратные потери — 3, подбито артогнём и авиацией противника — 2». При этом два из трёх Т-34 безвозвратно потеряны после 8 февраля. В «Сведениях о количестве переправленных войск и техники 61-го ск на западный берег реки Одер к 19:00 09.02.1945» указано: «…68-я отбр — четыре танка, из них один танк сгорел и два подбиты днём 08.02.1945 при пушечном обстреле авиацией противника».
Но поразил ли эти три танка именно Рудель? Всё может быть, из-за малого объёма известной информации к категоричным выводам пока прийти невозможно. Попробуем разобрать по пунктам.
Во-первых, танки 68-й отбр были поражены между 16:00 и 17:00 по Москве, т.е. между 14:00 и 15:00 по Берлину. Оставался ли ещё Рудель в строю к этому времени? Как уже говорилось, он начал вылеты с самого утра, до 14:00 у него было больше пяти часов. Цель находилась в 30 км от аэродрома, ранение полковник получил в четвёртом вылете. Учитывая способность Руделя, судя по мемуарам, в критических ситуациях делать невероятное количество вылетов по ближним целям, четвёртый вылет должен был начаться и закончиться гораздо раньше 14:00. Впрочем, конкретные обстоятельства пока неизвестны.
Во-вторых, неясно, что привело к потерям танков 68-й отбр — бомбы или пушечный обстрел с воздуха.
В-третьих, в версии с пушечным обстрелом неизвестен тип самолётов. Даже если это были именно «Юнкерсы» Ju 87G, не обязательно все или хотя бы одно из попаданий окажутся на счету именно Руделя. Так, на вечер 7 февраля в составе 6-го воздушного флота люфтваффе Ju 87G имелись в следующих частях:
- штаб эскадры SG 2 — два Ju 87G, оба исправны;
- эскадрилья 10.(Pz)/SG 2 — 27 Ju 87D и Ju 87G (25 исправных). Базировалась на том же аэродроме, что и Рудель, и участвовала в налётах 8 февраля;
- эскадрилья 2.(Pz)/SG 9 — 18 Ju 87D и Ju 87G (12 исправных). Базировалась в Финстервальде (100 км от Лебуса) и, очевидно, участвовала в налётах, учитывая центр приложения усилий люфтваффе 8 февраля;
- эскадрилья 10.(Pz)/SG 77 — 12 Ju 87D и Ju 87G (8 исправных). Базировалась в Силезии.
Из-за того, что модификации Ju 87D и Ju 87G даны общей суммой, точное число задействованных пушечных «штук» неизвестно, но в любом случае, 8 февраля над Одером должно было висеть в воздухе некоторое количество Ju87G, пусть и с не такими опытными пилотами, как Рудель.
Из других частей с пушечными противотанковыми самолётами в составе 6-го воздушного флота была эскадрилья 10.(Pz)/SG 9 на «Хеншелях» Hs 129B-2. Однако она базировалась в Силезии и в районе Лебуса 8 февраля вряд ли появлялась, да и пролёты Hs 129 советскими наблюдателями не фиксировались. Кроме того, в составе 6-го воздушного флота было несколько частей на «Фокке-Вульфах» Fw 190F-8 с неуправляемыми противотанковыми ракетами «панцершрек» и «панцерблиц», но трудно сказать, могли ли советские наземные наблюдатели спутать пушечный огонь с ракетным обстрелом.
Все три пункта не опровергают возможность того, что один сожжённый и два подбитых танка принадлежат именно Руделю, однако они дают понять, что возможных вариантов было много.
По отчёту о боевых действиях бронетанковых и механизированных войск 69-й армии за февраль 1945 года, за весь месяц безвозвратные потери бронетехники армии составили девять единиц: три Т-34 68-й отбр, один ИС-2 33-го ттп, две СУ-76 1221-го сап, две СУ-76 1206-го сап и одна СУ-76 1205-го сап. При этом одна из СУ-76 1221-го сап, подорвавшаяся на мине, в итоге отправилась не в безвозврат, а в ремонт. В отчёт не вошли потери 11-го тк, который в середине февраля был переподчинён 8-й гвардейской армии. В начале месяца корпус имел потери при наступлении на Франкфуртский плацдарм немцев, но это было до 8 февраля. При том, что полковник Рудель за один день «сжёг» в полосе 69-й армии 13 танков, комментарии излишни.
На всякий случай нужно проверить соседей 69-й армии по плацдарму — 8-ю гвардейскую армию. Конечно, от самого опытного лётчика люфтваффе стоит ожидать, что он безошибочно нашёл северную окраину Лебуса, тем более, рядом со своим аэродромом и при наличии массы приметных ориентиров, включая характерный изгиб Одера, но…
На 8 февраля 8-я гвардейская армия имела на плацдарме три полка на СУ-76 — 694-й, 1061-й и 1087-й сап. За этот день ни одна их САУ не была уничтожена или подбита. Отсутствие безвозвратных потерь подтверждают и бронесводки: за все три дня 7–9 февраля в этих полках числится неизменное количество безвозвратных потерь — потерянной, но ещё не списанной по актам техники. На восточном берегу Одера бронетехника также не пострадала. Там 394-й гвардейский тяжёлый самоходный артполк двумя СУ-152 огнём через реку поддерживал войска на плацдарме, но и с этими установками ничего не случилось ни 8 февраля, ни в другие дни. Хотя Рудель был ранен 8 февраля, а не 9 февраля, как в мемуарах, на всякий случай стоит упомянуть, что и в этот день избиения советских танков не замечено: к вечеру советские войска заняли значительную часть Лебуса, а в последующие дни — весь городок и его окрестности.
Кому досталась нога?
Ответить на второй вопрос «кто поразил «Юнкерс» Руделя» ещё сложнее. Со слов полковника известны только место, где он истреблял советские танки, и примерный маршрут, которым он прошёл к цели первый раз. С каких направлений он делал заходы и как прилетал в эту точку в следующих вылетах — можно только предполагать. Читая эту часть, желательно помнить, что фактов для полноценного анализа недостаточно.Для лучшего понимания событий рекомендуется пользоваться схемой. Судя по мемуарам Руделя, в первом вылете он сначала вышел к переправе у Гёритца. То, что полковник встретил здесь сильный зенитный огонь, неудивительно: переправу прикрывали немалые силы — 3-я гвардейская зенитная артиллерийская дивизия (зенад) без одного полка и половина 878-го армейского зенитно-артиллерийского полка (азап).
Хотя Рудель и скептически смотрел на перспективы бомбёжки переправы, в реальности люфтваффе серией последовательных ударов удалось прервать перевозки по ней. Зенитчики не дали добиться прямых попаданий, но хватило и близких разрывов, а также напора разбитого бомбами льда: понтонный мост разъединился у западного берега и съехал на 80 метров вниз по течению. Большие потери в этот день понесли понтонёры 136-го понтонно-мостового батальона — пять человек были убиты и 30 ранены при попадании бомбы в строй отправлявшихся на работу, ещё два человека погибло и 11 были ранены на самой переправе. На следующий день вражеской авиации удалось добить мост. Понтонерам, сооружавшим его в ледяной воде и под огнём артиллерии, пришлось в столь же тяжёлой обстановке вытаскивать полупонтоны на берег и строить временный мост.
Впрочем, вернёмся к 8 февраля и Руделю. От переправы в поисках танков он полетел в юго-западном направлении до Лебуса. Где-то здесь он получил первое попадание из «лёгкой зенитной пушки». Вариантов всего два — это работа 37-мм автомата, который лёгким можно назвать лишь с натяжкой, или пулемёта ДШК. На пути к Лебусу у Руделя находился 160-й гв.зенап, прикрывавший переправу у фольварка Визен. Как упомянуто выше, батареи этого полка огня в течение 8 февраля не вели, хотя и зафиксировали 85 самолёто-пролётов — вероятно, берегли боезапас на случай налёта на вверенный им объект. Вспомним, что подвоз грузов, в том числе и снарядов, был затруднён из-за растянутых коммуникаций и наступившей распутицы. Однако зенитно-пулемётная рота полка обстреливала пролетавшие цели, и первое попадание самолёт Руделя, скорее всего, получил из ДШК зпр 160-го гв.зенап или же одного из взводов зпр 370-й сд. Всё это верно, если полковник не углублялся по каким-то причинам на несколько километров на восток от Одера — там по нему могли стрелять и другие части. В мемуарах Руделя такое углубление не просматривается, да и непонятно, зачем бы ему это делать.Описание второго и третьего вылетов Руделя можно пропустить как не добавляющие полезной информации — достаточно напомнить, что после второго асу пришлось менять самолёт.
Итак, четвёртый вылет, последний. Из мемуаров полковника следует, что на выходе из атаки по последнему танку при наборе высоты его «каноненфогель» получил два попадания «40-мм снарядов» — то есть из 37-мм автомата образца 1939 года, он же 61-К. Других зенитных автоматов там просто не было, да и вообще это стандартное оружие советских батарей малокалиберной зенитной артиллерии.
Заходы делались с советской территории с уходом на свою сторону фронта. Такую тактику диктовали и многолетний опыт, и простой здравый смысл: ударные самолёты быстрее уходили из зоны действенного зенитного огня, а в случае повреждений можно было немедленно произвести вынужденную посадку на своей территории или выпрыгнуть с парашютом без риска попасть к противнику. Думается, эти соображения не были чужды и Руделю: скорее всего после заявленного уничтожения «60-тонного левиафана» он уходил на запад, северо-запад или юго-запад, в данном случае, это не очень важно.
Взглянув в очередной раз на схему, можно заметить, что над северной окраиной Лебуса наибольшую опасность для Руделя представляли 1-я и 4-я батареи 160-го гв.зенап, которые, как мы знаем, не стреляли. Совсем рядом с местом действия был 3-й взвод зпр 370-й сд, и, возможно, Руделя сбили их ДШК. Кроме того, «Юнкерс» полковника находился в досягаемости орудий 297-го зенап 18-й зенад, и «40-мм снаряды» в действительности могли оказаться осколками 85-мм снарядов. Правда, Рудель вообще не упоминает о противодействии среднекалиберной зенитной артиллерии — красивых «облачках разрывов», характерных для мемуаров лётчиков. По советским документам, 297-й зенап в течение дня вел огонь, но на сбитые самолёты не претендовал.
Вообще, ни одна часть ПВО 69-й армии не претендовала на сбитые или подбитые Ju 87, однако «каноненфогель» Руделя оказался на земле не сразу, поэтому наблюдатели с земли могли и не заметить результат. В целом эпизод оставляет исследователя, да и, видимо, читателя в некотором недоумении. Несомненно одно — Рудель преувеличивает плотность зенитного огня над Лебусом. При заходе в атаку с восточной стороны он, в принципе, мог цеплять секторы обстрела трёх батарей 594-го азап — хотя и не совсем понятно, было ли это неизбежно. Над самой окраиной Лебуса жизни полковника, повторимся, угрожали только ДШК 3-го взвода зпр 370-й сд и огонь 85-мм зениток, если они всё же стреляли по одинокой «штуке».
Чтобы попасть под настоящий плотный огонь, Руделю следовало начинать каждый заход от Гёритца, в зоне ответственности ПВО 8-й гвардейской армии, в 10 км от цели, и вряд ли он так делал. Тем не менее как и при анализе потерь танков, посмотрим, что делали зенитчики правого соседа 69-й армии. Среди многочисленных заявок зенитных частей 8-й гвардейской армии есть две на сбитые Ju 87 от 878-го азап и 307-го гв.зенап, но без каких-либо подробностей. «Штуки» в районе Гёритца действовали, бомбардировщики Ju 87D точно, пушечные Ju 87G возможно. Наблюдатели ПВО зафиксировали 30 пролётов Ju 87, в том числе налёт десятки пикировщиков в 17:28 на понтонный мост. Информация приведена на тот случай, если Рудель что-то напутал, и в действительности его зацепило в районе Гёритца — впрочем, это представляется маловероятным. В отличие от количества уничтоженных танков, место действия в данном случае — нейтральная информация, и необходимости сознательно искажать её у Руделя просто не было.
Итоги
Выводы из этого небольшого исследования таковы. О том, кто 8 февраля 1945 года поразил самолёт Руделя, можно лишь строить предположения, но реальные результаты его атак в этот день сильно отличаются от 13 сожжённых танков: в самом благоприятном для Руделя случае, отбросив действия всех остальных немецких лётчиков, можно предположить, что легендарный ас сжёг один Т-34, а ещё два подбил. Пока полковник «истреблял» советские танки, пилоты обычных «штук» внесли свой вклад в реальное уничтожение важной переправы.Значит ли этот вывод, что и за остальными 506 победами над советскими танками, которые были подтверждены Руделю за войну, стоит столь же мало? Строго говоря, нет. Пока не обнаружены данные, позволяющие привязать заявки аса к конкретным точкам во времени и пространстве, о реальных результатах можно только гадать. Одно можно сказать точно: Рудель был способен очень сильно преувеличивать свои успехи, о чём можно было догадываться и раньше, но без чётких доказательств. Похоже, чтобы стать легендарным героем, подвиги нужно совершать тоже во всех смыслах легендарные. Обычных достижений, подтверждение которым можно найти в документах, для этого чаще всего недостаточно.
Хз, как наши победили 
