Форум
Но первой жертвой торгово-пиратских сообществ являлось простонародье собственно метрополии. Приход буржуазии в сферу земельных отношений всегда начинался с того, что она захватывала собственность крестьянских общин, сгоняла людей с их земли (evictions). Ограбленный люд обязан был, по сути, не продать, а предоставить свой труд первому же хозяину-нанимателю по самой минимальной цене – на это были направлены и законы.
Людям, которых лишили собственных средств производства, приходилось выбирать между фабрикой и виселицей. С 16 в. Англии существовало свирепейшее уголовное законодательство, направленное против экспроприированных, бродяг и нищих, в котором смертная казнь назначалась за сотни преступлений, начиная с мелкой кражи на сумму в два шиллинга (стоимость курицы). В правление Генриха VIII на плаху было отправлено 72 тыс. чел., при Елизавете I – 90 тыс., при населении Англии в 2,5-3 млн. чел.[6] Работные дома, куда бесправная рабочая сила направлялась принудительно, создаются королевским указами еще в начале 16 в. (и превращаются парламентским актом в настоящую систему трудовых лагерей в 1834). Для малолетних они были настоящими морильнями. Почти столь же жестокая система наказания царила и в Германской империи – Каролинский кодекс, Испании, Франции, в казалось бы благополучных торговых республиках Генуи и Венеции. Свирепые наказания стали той дрессировочной палкой, которая превратило население Запада в послушное полностью управляемое стадо. Любые девиации от предписанного властями образа поведения и образа мысли карались смертью – за «ведьмовство», «колдовство», «ересь»; в чем преуспевали и инквизиционные суды католической Европы, и светские в протестантских странах.
Трудящиеся фактически подвергались новой форме рабства – пролетарской, и в него загнано была большая часть населения в самых передовых европейских государствах. Совокупность английских законодательных актов на протяжении трех столетий сводилась к тому, что пролетаризированный труженик по сути является рабом, который не имеет права выбора и обязан наняться на любых условиях в кратчайшие сроки. Преступником, которому угрожали колодки, порка и виселица, фактически являлся любой представитель простонародья, свободно передвигающийся по стране. В случае, когда трудящиеся пытались хотя бы искать более подходящего нанимателя, им угрожали обвинения в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний: длительное бичевание ("пока тело его не будет все покрыто кровью"), заключение в исправительный дом (house of correction), где их ожидали плети и рабский труд от зари до зари, каторга и даже виселица. Согласно английской закону "о поселении" от 1662 г. (действовавшему до начала 19 в.), любой представитель простонародья – а это 90% населения – мог быть подвергнут аресту, наказанию и изгнанию из любого прихода, кроме того, где он родился.[7]
Дети уже во времена Даниэля Дефо начинали работать с четырех-пятилетнего возраста. В период промышленной революции десятилетние трудились на шахтах по 14 часов в день, таская по низким штрекам, где взрослому не разогнуться, вагонетки с углем. На лондонском трудовом рынке, располагавшемся в кварталах Уайт-Чепл и Бетнал-Грин, родители предлагали своих детей в возрасте от семи до десяти лет любому человеку на какую угодно работу с раннего утра до поздней ночи. (Первые законы по ограничению времени работы детей до 10 лет появятся только в 1850-х гг.)
Людей превращали в говорящий инструмент разными способами . Практиковалось доведение до такого состояния, что они сами продавали себя в рабство. Первыми рабами на плантациях Вест-Индии были белые, ирландцы и англичане – сервенты или законтрактованные слуги. Формально «законтрактованные слуги» не считались рабами, но как сообщает современник: «Слуг продают и покупают, как лошадей в Европе».[8] Недостаток «добровольцев» работорговцы дополняли захватом молодых белых простолюдинов – как пишет историк Дж.Тревельян, это была «молодежь, похищенная частными предпринимателями для продажи в рабство на Барбадосе или в Виргинии». На улицах Бристоля во второй половине 17 века открыто шла торговля белым рабами. Похищениями юношей и девушек для продажи их в рабство занимались купцы лондонского Сити [9]. Продавали в рабство ирландских крестьян-католиков за то, что те проживали на землях, понадобившихся короне и капиталу. Так, после очередного покорения Ирландии 1649-1652 гг., до 100 тыс. ирландцев были отправлены на плантации Вест-Индии, практически на верную смерть. Правительство приказало отправлять туда и всех ирландцев, находящихся в тюрьмах, работных домах, всех, не имеющих определенных средств жизни. А людей, не имеющих средств жизни в разоренной стране, было большинство – почти половина ирландцев-католиков погибла от «меча и голода», а оставшихся в живых, согласно решениям парламента, выселяли за р. Шеннон, передавая их земли колонизаторам-протестантам. Агенты разного рода охотились за ирландскими рабами, как охотились за неграми в Африке.[10] Да и несколькими десятилетиями спустя Дж. Свифт пишет в своем "Скромном предложении" об ирландцах, которые "продают себя на Барбадос", чтобы рабством спастись от голодной смерти. В Шотландии практиковались принудительные договоры «пожизненного найма» на шахты и копи. Принудительно вербовали в английский флот (где пороли плетьми-"кошками" и килевали) – это был практически тот же захват рабов. Продавались подмастерья и сироты из приютов (причем до середины 20 века), наложницы для вельмож и королей (как напр., знаменитая Габриэль де Эстре, фаворитка Генриха IV).
С работорговца Джона Хокинса, освоившего человеческие ресурсы гвинейской Золотого берега и пожалованного королевой Елизаветой в сэры, началось использование английским капиталом бесплатной и бесправной африканской рабсилы. С захвата Ямайки, как узлового пункта работорговли в Вест-Индии, англичане вышли на первое место в этом насильственном, но крайне прибыльном бизнесе. Навигационный акт и последовавшие за ним англо-голландские войны передали, в итоге, англичанам голландские монополии на торговлю рабами. Передали Англии свои монополии на торговлю рабами также португальская (Метуэнский договор, 1703) и испанская монархии (Утрехтский мир, 1713). К началу 19 в. в руках английских капиталистов сосредоточилось 9/10 всей работорговли, почти все ныне процветающие финансовые семейства Англии имеют в своей основе рабство и работорговлю.
12 млн. негров были доставлены в трюмах судов-«слейверов» на американские плантации. А на каждого раба, доставленного в Новый свет,– приходилось по 3-4 погибших при захвате людей в рабство (оттуда происходит термин «киднэппинг») и транспортировке, сухопутной и морской. Западные работорговцы разжигали кровавые межплеменные войны, которые велись фактически по их заказу, ради захвата невольников. Нередко «слейвер», набитый рабами словно консервная банка шпротами, не довозил в живом виде и половины своего товара. Рабов усаживали в трюмах «один между ногами другого», высота отсека составляла 75 см. «На переход от Сент-Томаса до Барбадоса мы потратили два месяца одиннадцать дней. За это время в результате болезней и смертей среди моих несчастных матросов и негров в первый месяц мы похоронили 14, а во второй месяц 320 человек (из 700, находившихся на борту)».[11]
Норма прибыли от таких торговых операций составляла 300-400%, доходя и до 1000%. Для Африки развитие западного капитализма обойдется в трехвековую депопуляцию и демографические потери порядка 55-70 млн. чел. [12]
Учетные книги, которые вели западные работорговцы, имели примерно такой вид: количество рабов в «штуках» с указанием имени, телесных недостатков и рыночной цены. В конце списка находился самый неценный товар: «Ребенок, имя неизвестно, лежит при смерти и не может говорить…»
Работорговля уже даже на начальном этапе способствовала разрушению туземных государств, так что европейцы не приносили цивилизацию в Африку, а уносили ее.
Король государства Баконго, кстати крещенный и известный нам по католическому имени Аффонсу, в 1526 в письме своему «брату» португальском королю Жоану III жалуется: «День за днем хватают и уводят торговцы людей нашего народа — детей этой страны, сыновей нашей знати и вассалов, даже людей из нашей собственной семьи… Эта порча и зло столь распространилось, что наша страна полностью обезлюжена…» Обезлюживание подтверждалось и португальскими чиновниками.
Рабство, которое отнюдь не закончилось с эпохой первоначального накопления капитала, просуществует в Британии до 1834 (работорговлю там отменили чуть пораньше), во Франции до 1848, в США до 1865 года (собственно, богатые работорговцы и создали это государство). в некоторых латиноамериканских странах, являющихся экономическими колониями Запада, до конца 19 в. Работорговлей в Атлантике занимались даже небольшие европейские государства, такие как Дания, Швеция, Курляндия и Бранденбург.
Самые передовые западные страны капиталистической формации, которые обязаны согласно не только либеральной, но и марксистской догме демонстрировать господство "свободного труда", применяли рабский и принудительный труд (используемый с помощью прямого насилия или предварительного полного ограбления) в решающих количествах. Внедряя его там, где он ранее не существовал или носил патриархальный характер. Притом применение рабства нисколько не меняло капиталистического характера предприятий. И, скажем, хлопковые плантации британской Вест-Индии и юга США обслуживались рабским трудом, показавшим свою эффективность в условиях жаркого климата. (Почти 90% из 75 миллионов коренного индейского населения - которое до Колумба примерно равнялось населению тогдашней Европы – погибло уже в первые полтора века после прихода западных колонизаторов.[13] Что и стало причиной запуска трансатлантического рабопровода. ) А без хлопка и другого дешевого сырья с этих плантаций индустриальная революция, начатая в Англии, просто задохнулась бы.
Кстати, к востоку от Эльбы с 16 в. царило «вторичное крепостничество», обслуживающее европейский рынок и накопление западных капиталов – в общем, являясь периферийной зоной западноевропейского капитализма. Державы центральной и восточной Европы произвели «вторые издания» крестьянской зависимости, причем в таких тяжелых формах, каких не знало классическое средневековье. Цель – максимизация поставок дешевого сырья на европейский рынок в обмен на предметы роскоши. Панщина(барщина) в Польше дошла до 6 дней в неделю, а затем нередко стала занимать всю неделю – крестьянин, потерявший возможность трудиться на своем наделе, получал паёк-месячину; в Венгрии зависела только от произвола владельца, в Трансильвании составляла 4 дня в неделю, в Ливонии нередко занимала всю неделю («Любой барщинный крестьянин работает с упряжкой быков или конной упряжкой каждый день").[14] В Шлезвиге и в середине 18 в. помещик владел крестьянином как вещью ("Nichts gehoret euch zu, die Seele gehoret Gott, eure Leiber, Guter und alles was ihr habt, ist mein", пер. "Ничто не принадлежит вам, душа принадлежит Богу, а ваши тела, имущество и все что вы имеете, является моим"). В Нижней Силезии утвердилось правило, что «крестьянские барщинные работы не ограничиваются». В Саксонии крестьянская молодежь призывалась, как в армию, на трехгодичную непрерывную барщину. Ничем не ограничена была и власть сеньера над жизнью и имуществом крепостного. "Если шляхтич убьет хлопа, то говорит, что убил собаку, ибо шляхта считает кметов (крестьян) за собак", - свидетельствует польский писатель 16 в. Моджевский. В Дании в 16 веке крестьянами торговали как скотом. Король Кристиан II пытался отменить это: "Не должно быть продажи людей крестьянского звания; такой злой, нехристианский обычай, что держался доселе в Зеландии, Фольстере и др., чтобы продавать и дарить бедных мужиков и христиан по исповеданию, подобно скоту бессмысленному, должен отныне исчезнуть". Однако феодалы свергли непутевого короля и продажа людей продолжилась…
https://zavtra.ru/blogs/zapad_zapadnij_kapitalizm_i_rabstvo?ysclid=l5byhhrjhd248012667
Людям, которых лишили собственных средств производства, приходилось выбирать между фабрикой и виселицей. С 16 в. Англии существовало свирепейшее уголовное законодательство, направленное против экспроприированных, бродяг и нищих, в котором смертная казнь назначалась за сотни преступлений, начиная с мелкой кражи на сумму в два шиллинга (стоимость курицы). В правление Генриха VIII на плаху было отправлено 72 тыс. чел., при Елизавете I – 90 тыс., при населении Англии в 2,5-3 млн. чел.[6] Работные дома, куда бесправная рабочая сила направлялась принудительно, создаются королевским указами еще в начале 16 в. (и превращаются парламентским актом в настоящую систему трудовых лагерей в 1834). Для малолетних они были настоящими морильнями. Почти столь же жестокая система наказания царила и в Германской империи – Каролинский кодекс, Испании, Франции, в казалось бы благополучных торговых республиках Генуи и Венеции. Свирепые наказания стали той дрессировочной палкой, которая превратило население Запада в послушное полностью управляемое стадо. Любые девиации от предписанного властями образа поведения и образа мысли карались смертью – за «ведьмовство», «колдовство», «ересь»; в чем преуспевали и инквизиционные суды католической Европы, и светские в протестантских странах.
Трудящиеся фактически подвергались новой форме рабства – пролетарской, и в него загнано была большая часть населения в самых передовых европейских государствах. Совокупность английских законодательных актов на протяжении трех столетий сводилась к тому, что пролетаризированный труженик по сути является рабом, который не имеет права выбора и обязан наняться на любых условиях в кратчайшие сроки. Преступником, которому угрожали колодки, порка и виселица, фактически являлся любой представитель простонародья, свободно передвигающийся по стране. В случае, когда трудящиеся пытались хотя бы искать более подходящего нанимателя, им угрожали обвинения в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний: длительное бичевание ("пока тело его не будет все покрыто кровью"), заключение в исправительный дом (house of correction), где их ожидали плети и рабский труд от зари до зари, каторга и даже виселица. Согласно английской закону "о поселении" от 1662 г. (действовавшему до начала 19 в.), любой представитель простонародья – а это 90% населения – мог быть подвергнут аресту, наказанию и изгнанию из любого прихода, кроме того, где он родился.[7]
Дети уже во времена Даниэля Дефо начинали работать с четырех-пятилетнего возраста. В период промышленной революции десятилетние трудились на шахтах по 14 часов в день, таская по низким штрекам, где взрослому не разогнуться, вагонетки с углем. На лондонском трудовом рынке, располагавшемся в кварталах Уайт-Чепл и Бетнал-Грин, родители предлагали своих детей в возрасте от семи до десяти лет любому человеку на какую угодно работу с раннего утра до поздней ночи. (Первые законы по ограничению времени работы детей до 10 лет появятся только в 1850-х гг.)
Людей превращали в говорящий инструмент разными способами . Практиковалось доведение до такого состояния, что они сами продавали себя в рабство. Первыми рабами на плантациях Вест-Индии были белые, ирландцы и англичане – сервенты или законтрактованные слуги. Формально «законтрактованные слуги» не считались рабами, но как сообщает современник: «Слуг продают и покупают, как лошадей в Европе».[8] Недостаток «добровольцев» работорговцы дополняли захватом молодых белых простолюдинов – как пишет историк Дж.Тревельян, это была «молодежь, похищенная частными предпринимателями для продажи в рабство на Барбадосе или в Виргинии». На улицах Бристоля во второй половине 17 века открыто шла торговля белым рабами. Похищениями юношей и девушек для продажи их в рабство занимались купцы лондонского Сити [9]. Продавали в рабство ирландских крестьян-католиков за то, что те проживали на землях, понадобившихся короне и капиталу. Так, после очередного покорения Ирландии 1649-1652 гг., до 100 тыс. ирландцев были отправлены на плантации Вест-Индии, практически на верную смерть. Правительство приказало отправлять туда и всех ирландцев, находящихся в тюрьмах, работных домах, всех, не имеющих определенных средств жизни. А людей, не имеющих средств жизни в разоренной стране, было большинство – почти половина ирландцев-католиков погибла от «меча и голода», а оставшихся в живых, согласно решениям парламента, выселяли за р. Шеннон, передавая их земли колонизаторам-протестантам. Агенты разного рода охотились за ирландскими рабами, как охотились за неграми в Африке.[10] Да и несколькими десятилетиями спустя Дж. Свифт пишет в своем "Скромном предложении" об ирландцах, которые "продают себя на Барбадос", чтобы рабством спастись от голодной смерти. В Шотландии практиковались принудительные договоры «пожизненного найма» на шахты и копи. Принудительно вербовали в английский флот (где пороли плетьми-"кошками" и килевали) – это был практически тот же захват рабов. Продавались подмастерья и сироты из приютов (причем до середины 20 века), наложницы для вельмож и королей (как напр., знаменитая Габриэль де Эстре, фаворитка Генриха IV).
С работорговца Джона Хокинса, освоившего человеческие ресурсы гвинейской Золотого берега и пожалованного королевой Елизаветой в сэры, началось использование английским капиталом бесплатной и бесправной африканской рабсилы. С захвата Ямайки, как узлового пункта работорговли в Вест-Индии, англичане вышли на первое место в этом насильственном, но крайне прибыльном бизнесе. Навигационный акт и последовавшие за ним англо-голландские войны передали, в итоге, англичанам голландские монополии на торговлю рабами. Передали Англии свои монополии на торговлю рабами также португальская (Метуэнский договор, 1703) и испанская монархии (Утрехтский мир, 1713). К началу 19 в. в руках английских капиталистов сосредоточилось 9/10 всей работорговли, почти все ныне процветающие финансовые семейства Англии имеют в своей основе рабство и работорговлю.
12 млн. негров были доставлены в трюмах судов-«слейверов» на американские плантации. А на каждого раба, доставленного в Новый свет,– приходилось по 3-4 погибших при захвате людей в рабство (оттуда происходит термин «киднэппинг») и транспортировке, сухопутной и морской. Западные работорговцы разжигали кровавые межплеменные войны, которые велись фактически по их заказу, ради захвата невольников. Нередко «слейвер», набитый рабами словно консервная банка шпротами, не довозил в живом виде и половины своего товара. Рабов усаживали в трюмах «один между ногами другого», высота отсека составляла 75 см. «На переход от Сент-Томаса до Барбадоса мы потратили два месяца одиннадцать дней. За это время в результате болезней и смертей среди моих несчастных матросов и негров в первый месяц мы похоронили 14, а во второй месяц 320 человек (из 700, находившихся на борту)».[11]
Норма прибыли от таких торговых операций составляла 300-400%, доходя и до 1000%. Для Африки развитие западного капитализма обойдется в трехвековую депопуляцию и демографические потери порядка 55-70 млн. чел. [12]
Учетные книги, которые вели западные работорговцы, имели примерно такой вид: количество рабов в «штуках» с указанием имени, телесных недостатков и рыночной цены. В конце списка находился самый неценный товар: «Ребенок, имя неизвестно, лежит при смерти и не может говорить…»
Работорговля уже даже на начальном этапе способствовала разрушению туземных государств, так что европейцы не приносили цивилизацию в Африку, а уносили ее.
Король государства Баконго, кстати крещенный и известный нам по католическому имени Аффонсу, в 1526 в письме своему «брату» португальском королю Жоану III жалуется: «День за днем хватают и уводят торговцы людей нашего народа — детей этой страны, сыновей нашей знати и вассалов, даже людей из нашей собственной семьи… Эта порча и зло столь распространилось, что наша страна полностью обезлюжена…» Обезлюживание подтверждалось и португальскими чиновниками.
Рабство, которое отнюдь не закончилось с эпохой первоначального накопления капитала, просуществует в Британии до 1834 (работорговлю там отменили чуть пораньше), во Франции до 1848, в США до 1865 года (собственно, богатые работорговцы и создали это государство). в некоторых латиноамериканских странах, являющихся экономическими колониями Запада, до конца 19 в. Работорговлей в Атлантике занимались даже небольшие европейские государства, такие как Дания, Швеция, Курляндия и Бранденбург.
Самые передовые западные страны капиталистической формации, которые обязаны согласно не только либеральной, но и марксистской догме демонстрировать господство "свободного труда", применяли рабский и принудительный труд (используемый с помощью прямого насилия или предварительного полного ограбления) в решающих количествах. Внедряя его там, где он ранее не существовал или носил патриархальный характер. Притом применение рабства нисколько не меняло капиталистического характера предприятий. И, скажем, хлопковые плантации британской Вест-Индии и юга США обслуживались рабским трудом, показавшим свою эффективность в условиях жаркого климата. (Почти 90% из 75 миллионов коренного индейского населения - которое до Колумба примерно равнялось населению тогдашней Европы – погибло уже в первые полтора века после прихода западных колонизаторов.[13] Что и стало причиной запуска трансатлантического рабопровода. ) А без хлопка и другого дешевого сырья с этих плантаций индустриальная революция, начатая в Англии, просто задохнулась бы.
Кстати, к востоку от Эльбы с 16 в. царило «вторичное крепостничество», обслуживающее европейский рынок и накопление западных капиталов – в общем, являясь периферийной зоной западноевропейского капитализма. Державы центральной и восточной Европы произвели «вторые издания» крестьянской зависимости, причем в таких тяжелых формах, каких не знало классическое средневековье. Цель – максимизация поставок дешевого сырья на европейский рынок в обмен на предметы роскоши. Панщина(барщина) в Польше дошла до 6 дней в неделю, а затем нередко стала занимать всю неделю – крестьянин, потерявший возможность трудиться на своем наделе, получал паёк-месячину; в Венгрии зависела только от произвола владельца, в Трансильвании составляла 4 дня в неделю, в Ливонии нередко занимала всю неделю («Любой барщинный крестьянин работает с упряжкой быков или конной упряжкой каждый день").[14] В Шлезвиге и в середине 18 в. помещик владел крестьянином как вещью ("Nichts gehoret euch zu, die Seele gehoret Gott, eure Leiber, Guter und alles was ihr habt, ist mein", пер. "Ничто не принадлежит вам, душа принадлежит Богу, а ваши тела, имущество и все что вы имеете, является моим"). В Нижней Силезии утвердилось правило, что «крестьянские барщинные работы не ограничиваются». В Саксонии крестьянская молодежь призывалась, как в армию, на трехгодичную непрерывную барщину. Ничем не ограничена была и власть сеньера над жизнью и имуществом крепостного. "Если шляхтич убьет хлопа, то говорит, что убил собаку, ибо шляхта считает кметов (крестьян) за собак", - свидетельствует польский писатель 16 в. Моджевский. В Дании в 16 веке крестьянами торговали как скотом. Король Кристиан II пытался отменить это: "Не должно быть продажи людей крестьянского звания; такой злой, нехристианский обычай, что держался доселе в Зеландии, Фольстере и др., чтобы продавать и дарить бедных мужиков и христиан по исповеданию, подобно скоту бессмысленному, должен отныне исчезнуть". Однако феодалы свергли непутевого короля и продажа людей продолжилась…
https://zavtra.ru/blogs/zapad_zapadnij_kapitalizm_i_rabstvo?ysclid=l5byhhrjhd248012667
