Форум
"Последние поколение" парализует Берлин - Прокси-война миллиардеров на наших улицах.
В очередной раз климатические экстремисты поставили столичное движение на грань коллапса. Просто побочный ущерб в манифестирующейся битве миллиардеров, которые направляют свои климатические когорты на экспериментальное поле Германии.
Вторник, 9 утра, юго-восток Берлина. Объявлено чрезвычайное положение. Объявлено не правительством, а самопровозглашенными активистами. Где-то «последнее поколение» в очередной раз склеивает улицы столицы. Хаос приводит к эффекту домино. Забиты даже более отдаленные участки дороги. С мостов открывается вид на жестяные лавины.
Тот, кто верил, что сможет добраться до места назначения с помощью местного общественного транспорта в тот день, убедился в противном, по крайней мере, в этой части Берлина. Между Schöneweide и Baumschulenallee из-за строительных работ между станциями курсируют десятки автобусов. Там на самом деле небольшое расстояние. Но бабочка, взмахивая крыльями, вызывает пробки и за много миль.
Хаос встречается с дисфункцией. Там, где "климатическая пробка" сочетается с обычными стройками «несостоявшегося государства» Берлина, джаггернаут порождает условия третьего мира. Будь то водители или пользователи общественного транспорта: хаос коснулся всех. Рикша, как в Калькутте, будет эффективнее. Или пешкодрап. Машины продолжают вязнуть в пробке. "Где-то на Пушкинской аллее - так слышно в автобусе - блокада. Кто-то разговаривает с женой по телефону. Разнорабочий не придёт, он застрял на 100 автобане".
Школьный класс на экскурсии весело бурлит в полностью переполненном автобусе. Остальные пассажиры молча резигнировали. Петер Шолль-Латур написал как-то пошутил: когда поезд опаздывает, француз нетерпеливо ждет на перроне, смотрит на часы и нервно "чечётит" туфлями, а немец пожимает плечами и покупает газету. Это можно считать добродетелью; сегодня, однако, хотелось бы больше романских обид.
На одном из сидений сидит тот, которого в Берлине принято называть «работягой». Массивный мастеровой сидит погруженный в себя. Как и многим другим, сегодня утром ему понадобится час, если он хочет добраться от периферии до центра. Вы можете возразить, что его коллегам на дороге потребуется больше времени. Его глаза отражают мысль "а за каким лядом мне все это?"
Именно такие картины к второму дню климатических протестов парализуют районы Берлина. Часть прессы стилизует состоятельных дочерей климатического движения, открывших для себя активизм как хобби, под мучениц. Но жертвы этой опосредованной войны, побочный ущерб в этой борьбе, этим утром сидят автобусах. У них нет голоса на радио, них также нет модератора ARD, который сопровождает их по Spree на интервью; они не наследники Реемтсма, и у них нет денег, чтобы позволить себе экологически качественную еду или обсудить, должно ли их электричество быть как можно более «зеленым». Они в ловушке. У них не остается ничего, кроме фатализма; их собственные мятежные мысли подвергли остракизму средства массовой информации, в то время как те же самые средства массовой информации подтверждают право разрушителей на революцию.
В центре внимания не они, как обманутые, а пресс-секретарь климатических экстремистов Карла Хинрихс. На нее нацелены камеры. Хинрихс молода, женственна и идеологически правильна; с другой стороны, у работяги из Трептов-Кёпеника плохие карты. В понедельник она приклеилась к улицам Берлина — уже в сотый раз. На самом деле странно. Потому что окружной суд во Франкфурте-на-Майне фактически приговорил ее к двум месяцам лишения свободы условно. Фактически, ей должен светить реальный срок за рецидив. Фактически.
Но конфликт вокруг новых героев культурных гегемонов не должен скрывать того факта, что Германия находится не только в заложниках у идеологов. Федеративная Республика является экспериментальным полем. Климатические НПО, фонды и частные лица — наемники в войне миллиардеров. Возможно, Хинрихс, Реемтсма и Нойбауэр верят в то, что говорят. Не исключено, что их используют другие влиятельные люди. Однако несомненно то, что группа климатических экстремистов заявляющая, что выходит на улицы, чтобы бороться за «средства к существованию» людей, на самом деле их уничтожает.
Конечно, атаки климатических экстремистов происходят и в других странах. Однако они не проходят столь системно – и вряд ли где-либо в Европе они могут рассчитывать на такую поддержку. Потому что Карла Реемтсма активно работает не только в Fridays for Future, но и в совете директоров Agora, аналитического центра, который годами возглавлял недавно свергнутый госсекретарь Патрик Грейхен и в котором также представлен климатический магнат Хэл Харви. Потому что зеленая сеть проникает и в НКО и в официальные учреждения, а зеленая туманная журналистская среда на самом деле обслуживает интересы тех мультимиллионеров, с которыми они якобы борются в виде любых лобби, но только тех, кто им неудобен. Автомобильные компании и уголь - фу, клима-бонды хедж-фондов - клёво.
На примере Криса Хона, мы ранее ужу представляли эту концепцию. Климатические организации, по-видимому, являются новыми хедж-фондами. Хон финансирует Экстинкшн Ребелион, близкую к Ласт Дженерэйшн. Другие «активистские» сети получают зарплату от наследницы нефтяной промышленности Эйлин Гетти через Фонд климатических чрезвычайных ситуаций или Фонд Билла и Мелинды Гейтс, как ранее писал Дэвид Боос. Ласт Дженерэйшн также входит в число бенефициаров. В федеральных министерствах есть государственные секретари с постами в правлении Агоры, которая, в свою очередь, связана с международной сетью климатических организаций, которыми руководят миллиардеры.
Ведущая экономическая нация деградировала до испытательного полигона того миллиардерского социализма, который был определен несколько лет назад историкрм Дэвидом Энгельсом. Слишком долго консервативный лагерь считал, что крупный бизнес поддерживает его. Это не так уже годы, десятилетия. Бизнес прямо или косвенно финансирует новую форму осуществления власти через НПО. При этом крупный бизнес действует не против власти, а вместе с ней. Много лет назад родилась новая химера либерализма и социализма. Энгельс усматривает параллель с переходом от Римской республики к империи.
Средний класс как реальная основа буржуазно-парламентской демократии систематически разрушают: и законами о тепловых насосов, и запретами двигателей внутреннего сгорания, и каждодневной войной на истощение по дороге на работу. Индивидуум измельчается в порошок ради будущего служения в коллективе, будь то государственные посты, канцелярские должности в гигантских корпорациях или низший класс, чье жалкое существование должно быть облегчено хлебом и зрелищами. Все, чтобы спасти человечество от климатического коллапса: будущее человека в механической шестеренке. Это одна из первобытных антиутопий современности.
Соответственно, за претензией на гуманность стоит человеконенавистничество. Это верно не только в больших масштабах, для миллиардеров. Это относится и к Карле Хинрихс, которая своими действиями разрушает повседневную жизнь работяги. Это битва, которая наверняка не наша; и в то же время это то, что происходит на наших глазах. Сторонники зеленого духа обещают лучший мир. Мелким шрифтом написано, что это их мир.
В очередной раз климатические экстремисты поставили столичное движение на грань коллапса. Просто побочный ущерб в манифестирующейся битве миллиардеров, которые направляют свои климатические когорты на экспериментальное поле Германии.
Вторник, 9 утра, юго-восток Берлина. Объявлено чрезвычайное положение. Объявлено не правительством, а самопровозглашенными активистами. Где-то «последнее поколение» в очередной раз склеивает улицы столицы. Хаос приводит к эффекту домино. Забиты даже более отдаленные участки дороги. С мостов открывается вид на жестяные лавины.
Тот, кто верил, что сможет добраться до места назначения с помощью местного общественного транспорта в тот день, убедился в противном, по крайней мере, в этой части Берлина. Между Schöneweide и Baumschulenallee из-за строительных работ между станциями курсируют десятки автобусов. Там на самом деле небольшое расстояние. Но бабочка, взмахивая крыльями, вызывает пробки и за много миль.
Хаос встречается с дисфункцией. Там, где "климатическая пробка" сочетается с обычными стройками «несостоявшегося государства» Берлина, джаггернаут порождает условия третьего мира. Будь то водители или пользователи общественного транспорта: хаос коснулся всех. Рикша, как в Калькутте, будет эффективнее. Или пешкодрап. Машины продолжают вязнуть в пробке. "Где-то на Пушкинской аллее - так слышно в автобусе - блокада. Кто-то разговаривает с женой по телефону. Разнорабочий не придёт, он застрял на 100 автобане".
Школьный класс на экскурсии весело бурлит в полностью переполненном автобусе. Остальные пассажиры молча резигнировали. Петер Шолль-Латур написал как-то пошутил: когда поезд опаздывает, француз нетерпеливо ждет на перроне, смотрит на часы и нервно "чечётит" туфлями, а немец пожимает плечами и покупает газету. Это можно считать добродетелью; сегодня, однако, хотелось бы больше романских обид.
На одном из сидений сидит тот, которого в Берлине принято называть «работягой». Массивный мастеровой сидит погруженный в себя. Как и многим другим, сегодня утром ему понадобится час, если он хочет добраться от периферии до центра. Вы можете возразить, что его коллегам на дороге потребуется больше времени. Его глаза отражают мысль "а за каким лядом мне все это?"
Именно такие картины к второму дню климатических протестов парализуют районы Берлина. Часть прессы стилизует состоятельных дочерей климатического движения, открывших для себя активизм как хобби, под мучениц. Но жертвы этой опосредованной войны, побочный ущерб в этой борьбе, этим утром сидят автобусах. У них нет голоса на радио, них также нет модератора ARD, который сопровождает их по Spree на интервью; они не наследники Реемтсма, и у них нет денег, чтобы позволить себе экологически качественную еду или обсудить, должно ли их электричество быть как можно более «зеленым». Они в ловушке. У них не остается ничего, кроме фатализма; их собственные мятежные мысли подвергли остракизму средства массовой информации, в то время как те же самые средства массовой информации подтверждают право разрушителей на революцию.
В центре внимания не они, как обманутые, а пресс-секретарь климатических экстремистов Карла Хинрихс. На нее нацелены камеры. Хинрихс молода, женственна и идеологически правильна; с другой стороны, у работяги из Трептов-Кёпеника плохие карты. В понедельник она приклеилась к улицам Берлина — уже в сотый раз. На самом деле странно. Потому что окружной суд во Франкфурте-на-Майне фактически приговорил ее к двум месяцам лишения свободы условно. Фактически, ей должен светить реальный срок за рецидив. Фактически.
Но конфликт вокруг новых героев культурных гегемонов не должен скрывать того факта, что Германия находится не только в заложниках у идеологов. Федеративная Республика является экспериментальным полем. Климатические НПО, фонды и частные лица — наемники в войне миллиардеров. Возможно, Хинрихс, Реемтсма и Нойбауэр верят в то, что говорят. Не исключено, что их используют другие влиятельные люди. Однако несомненно то, что группа климатических экстремистов заявляющая, что выходит на улицы, чтобы бороться за «средства к существованию» людей, на самом деле их уничтожает.
Конечно, атаки климатических экстремистов происходят и в других странах. Однако они не проходят столь системно – и вряд ли где-либо в Европе они могут рассчитывать на такую поддержку. Потому что Карла Реемтсма активно работает не только в Fridays for Future, но и в совете директоров Agora, аналитического центра, который годами возглавлял недавно свергнутый госсекретарь Патрик Грейхен и в котором также представлен климатический магнат Хэл Харви. Потому что зеленая сеть проникает и в НКО и в официальные учреждения, а зеленая туманная журналистская среда на самом деле обслуживает интересы тех мультимиллионеров, с которыми они якобы борются в виде любых лобби, но только тех, кто им неудобен. Автомобильные компании и уголь - фу, клима-бонды хедж-фондов - клёво.
На примере Криса Хона, мы ранее ужу представляли эту концепцию. Климатические организации, по-видимому, являются новыми хедж-фондами. Хон финансирует Экстинкшн Ребелион, близкую к Ласт Дженерэйшн. Другие «активистские» сети получают зарплату от наследницы нефтяной промышленности Эйлин Гетти через Фонд климатических чрезвычайных ситуаций или Фонд Билла и Мелинды Гейтс, как ранее писал Дэвид Боос. Ласт Дженерэйшн также входит в число бенефициаров. В федеральных министерствах есть государственные секретари с постами в правлении Агоры, которая, в свою очередь, связана с международной сетью климатических организаций, которыми руководят миллиардеры.
Ведущая экономическая нация деградировала до испытательного полигона того миллиардерского социализма, который был определен несколько лет назад историкрм Дэвидом Энгельсом. Слишком долго консервативный лагерь считал, что крупный бизнес поддерживает его. Это не так уже годы, десятилетия. Бизнес прямо или косвенно финансирует новую форму осуществления власти через НПО. При этом крупный бизнес действует не против власти, а вместе с ней. Много лет назад родилась новая химера либерализма и социализма. Энгельс усматривает параллель с переходом от Римской республики к империи.
Средний класс как реальная основа буржуазно-парламентской демократии систематически разрушают: и законами о тепловых насосов, и запретами двигателей внутреннего сгорания, и каждодневной войной на истощение по дороге на работу. Индивидуум измельчается в порошок ради будущего служения в коллективе, будь то государственные посты, канцелярские должности в гигантских корпорациях или низший класс, чье жалкое существование должно быть облегчено хлебом и зрелищами. Все, чтобы спасти человечество от климатического коллапса: будущее человека в механической шестеренке. Это одна из первобытных антиутопий современности.
Соответственно, за претензией на гуманность стоит человеконенавистничество. Это верно не только в больших масштабах, для миллиардеров. Это относится и к Карле Хинрихс, которая своими действиями разрушает повседневную жизнь работяги. Это битва, которая наверняка не наша; и в то же время это то, что происходит на наших глазах. Сторонники зеленого духа обещают лучший мир. Мелким шрифтом написано, что это их мир.
