Речь на заседании, конечно же, зашла и о евгенике, поскольку граница между излечением и «улучшением» людей все еще не определена. И здесь снова пришлось вспомнить опыт предыдущих технологий. Катерина Раковски (Catherine Racowsky) из Гарварда говорила о том, что существующие репродуктивные технологии — и в первую очередь пренатальная генетическая диагностика — уже в некотором роде приблизили нас к евгенике.
Несмотря на то, что эта процедура не является лечением, а только «ставит диагноз» эмбрионам, не стоит забывать о том, что за ней следует выбор: какому эмбриону жить. И выбор этот медики вместе с будущими родителями делают на основе генетических тестов. Как правило, они обращают внимание лишь на конкретные участки генома, где расположены интересующие их мутации. Но что мешает проанализировать геном целиком и в своем выборе опереться на другие факторы — не только здоровье ребенка, но и пол, рост, цвет глаз, силу интеллекта, тип характера?
А пока ученые ищут грань между допустимыми и недопустимыми параметрами выбора, технологии уже забегают вперед. Полторы недели назад американская компания Genomic Prediction впервые начала предлагать подобные услуги: они готовы диагностировать эмбрионы здоровых родителей на предрасположенность к сердечным приступам, диабету и нескольким видам рака. Кроме того, по результатам теста компания обещает предупредить родителей, если ребенок рискует оказаться в числе самых низких жителей планеты, а также обладателем невысокого IQ.
СНИЖАЕМ ЦЕНЫ НА OUTLANDER
OUTLANDER с выгодой 650 000 ₽. В кредит за 6 190 ₽/мес. Рассрочка 0%. Подарки!
Узнать больше
MITSUBISHI-SPECIAL.RU
Содействие в подборе финансовых услуг/организаций
Яндекс.Директ
Но ученые не спешат бить тревогу. С одной стороны, как напомнил Брауде, генетическая диагностика несет в себе множество скрытых рисков. На каждом этапе что-то может пойти не так: получение половых клеток, оплодотворение, культивирование зародышей, отбор образца на диагностику, интерпретация данных, заморозка-разморозка, подсаживание в матку. Довольно велик шанс, что на одной из этих стадий искомый эмбрион отсеется и не доживет даже до имплантации. Если же добавить к этому еще и редактирование, количество этапов возрастет, а шансы, соответственно, станут еще меньше.
С другой стороны, Раковски обратила внимание на недавнюю статью, которая пока выложена только на сайте препринтов bioRxiv. Авторы этого исследования пытались понять, в какой степени по данным генетического секвенирования можно предсказать, в частности, рост и уровень интеллекта ребенка. У них получилось сделать прогноз на дополнительные 2,5 сантиметра роста и 2,5 пункта IQ. И если наши возможности на сегодня этим ограничиваются, то, считает Раковски, пока нет оснований из-за этого всерьез беспокоиться.
Также Раковски вспомнила работу 2013 года, авторы которой опросили 1700 женщин о том, какого человека они хотели бы видеть донором спермы для своего ребенка. Из них лишь половина сказала, что при выборе они бы обратили внимание на интеллект отца ребенка. Еще 42,7 процентов интересовались бы ростом человека, а 40 процентов — национальностью. Возможно, это означает, что наши опасения преувеличены, и пока мы переживаем о том, что слишком умные или слишком агрессивные люди заполнят собой планету, женщины выбирают просто тех, кто повыше ростом.
Так или иначе, никто за два дня заседания не выступил с призывом окончательно запретить редактирование эмбрионов. Ученые как будто смирились с тем, что оно неизбежно завоюет свои позиции, и озабочены лишь тем, какие вопросы нужно вовремя задать и какие законы будут лучше всего это редактирование удерживать в рамках медицины. И несмотря на то, что опыт предыдущих технологий показывает, что разнородное законодательство выливается в хаос, Комиссия сходится на том, что единые правила для всех выработать невозможно.
* * *
Под конец одной из дискуссий как будто из ниоткуда возникла тема клонирования. Вот еще одна технология, внезапно вспомнили участники дискуссии, которая всем казалась табуированной и требовала законодательного решения. Клонирование людей вроде бы запретили по всему миру, и с тех пор о нем ничего не слышно. Куда оно исчезло? — спросили сами себя члены комиссии. И сразу же ответили себе: просто оно никому не нужно. Невольно представляешь себе, как где-то на другом конце земного шара, в Китае, в этот момент хихикает очередной исследователь — вроде тех, кто недавно вживил обезьянам ген, который отвечает за развитие мозга человека, и тех, кто научился клонировать генетически отредактированных макак.