Форум
Кирдык Швейцарии: ПМЭФ 2019 уже выиграл у Давоса, но пока только по очкам.
Гарантированного выхода из тупика точно не знает никто, но у русских его нащупывать получается явно лучше.
Состоявшийся 6−8 июня 2019 года 23-й международный экономически форум в Санкт-Петербурге с полным основанием можно считать рекордным. Советник Президента Российской Федерации Антон Кобяков на подведении итогов сообщил представителям СМИ некоторые, наиболее значимые, результаты.
В работе ПМЭФ 2019 приняло участие более 19 тысяч человек, в том числе свыше 3,5 тысяч гостей из 145 стран. Это при том, что всего в мире (представлены в ООН) 195 государств. Крупнейшими были делегации Китая (примерно 1000 бизнесменов и представителей государственных структур) и США (520 делегатов). В пленарных заседаниях участвовали лидеры шести стран, а также генеральный секретарь Организации Объединенных Наций.
В рабочих встречах в рамках мероприятия отметились руководители абсолютного большинства крупнейших мировых компаний из всех отраслей экономики. Только по официальным данным за три дня в Санкт-Петербурге было подписано 650 различных соглашений на общую сумму в 3,1 триллиона рублей.
В том числе весьма знаковых, как, например, соглашение между Xiaomi и Mastercard, благодаря которому в России станет доступен платежный сервис Mi Pay, или соглашение между «Газпром нефть», Shell и Repsol о намерениях по созданию совместного предприятия для освоения неразведанных Лескинского и Пухуцяяхского участков на Гыдане. И целый ряд других.
Со всем основанием можно резюмировать, что прошедшая международная встреча политических и деловых кругов в Северной столице России по своему экономическому значению, практическому масштабу и геополитическому весу явно превзошла результат январского экономического форума в Давосе, с конца 70-х годов ХХ века считавшегося главным событием такого рода на планете. Хотя, по официальному отчету устроителей, в ВЭФ-2019 приняли участие 50 глав государств и правительств, из людей, в мировой политике действительно значащих, там не было никого.
Совсем. Тогда как экономическая речь президента Путина в Санкт-Петербургепо своему значению и масштабу стратегических оценок тенденций мировой экономики уже ставится в один ряд с его знаменитым выступлением в Мюнхене в 2007 году. Озвученные тогда прогнозы полностью подтвердились в течение последующего десятилетия.
Из достигнутых итогов стал очевиден полный провал западной, прежде всего, американской стратегии экономической и политической изоляции России, которую Вашингтон проводит официально с 2014 года, а практически даже с 2008. То ли изоленты у них не хватило, то ли явно переборщили при планировании со скотчем.
Однако при всем этом приходится признать, что упомянутый успех пока носит лишь тактический характер. На стратегическом уровне участники вынуждены констатировать серьезность системного кризиса глобальной экономической модели капитализма. Это отметили в своих выступлениях не только Владимир Путин и Си Цзиньпин, но и многие другие представители политических и деловых кругов.
Вопрос касается не только усиливающейся тяги ряда стран к прямому протекционизму, он гораздо глубже. Нынешним внешним и внутренним условиям перестал соответствовать весь современный понятийный аппарат мировосприятия, формировавшийся на протяжении минувшего столетия.
Это хорошо видно по выступлениям апологетов классической школы, часто называемой либеральной. Например, министр финансов России Антон Силуанов назвал увеличение расходов граждан по кредитам одной из ключевых причин невозможности сохранения экономического роста страны. По его словам, население набрало слишком много ипотечных, потребительских и всяких прочих займов, процентные платежи и погашение которых не оставляет людям сколько-нибудь свободных денег на прочее потребление. И это действительно объективный факт.
В то же время он же заявил, что жить в кредит есть совершенно естественная норма. Так живет весь мир, и ничего страшного в этом нет. Возникает логичный вопрос — так закредитованность потребителей это естественная норма или все-таки проблема, требующая немедленного решения?
Впрочем, касается он всего экономического блока правительства. Председатель ЦБ Эльвира Набиуллина также демонстрирует собой не слишком сочетающуюся позицию. С одной стороны, она говорит — «это не наращивание спроса, не увеличение уровня жизни, этим поддерживается уровень жизни в условиях не очень высокого темпа роста доходов». И тут же возражает министру экономического развития Максиму Орешкину, по мнению которого рост потребкредитования не соответствует росту номинальных доходов населения, что доля задолженности домохозяйств в экономике составляет всего 14% ВВП, а значит, рисков для финансовой стабильности не несет.
Получается классический замкнутый круг. Доходов мало, их требуется увеличивать, но как это сделать в текущих условиях никто ничего внятного предложить не может. Это создает богатую питательную среду для особо либеральных обозревателей говорить о формировании в государстве своего рода экономической фронды, неспособной реализовывать нацпроекты и даже нежелающей исполнять майские указы президента РФ.
Правда, как водится, эти критики факты тасуют, прежде всего, с целью их подгонки под заранее нужную позицию — все пропало, вокруг одни дураки и предатели, всех нужно немедленно менять. Включая Путина. В действительности картина гораздо сложнее и сильно многообразнее. По старым лекалам экономика уже не управляется. Причем, что крайне важно, везде. Об этом в своей речи сказал президент России.
Примерно с 60-х годов ХХ века ведущим драйвером экономического развития всех развитых стран мира являлась торговля, доля которой в совокупном ВВП (что общемировом, что в ведущих странах) стабильно росла, достигнув на пике уровня 41−44%. Но на рубеже веков подъем остановился, а с середины первого десятилетия текущего века начался спад. К настоящему моменту торговля формирует лишь 31−32% общего объема экономики, уступая первенство услугам. В особенности, финансовым.
В общем, это не удивительно. Свободные рынки, экспансией на которые обеспечивался экономический рост глобальной системы капитализма, сегодня закончились. Во всех смыслах. Как в пространстве, так и в части объема самого потребления. Сколько бы сортов колбасы ни лежало на прилавке, потребитель в итоге выберет какой-то один.
Иными словами, старый капиталистический механизм устройства экономического хозяйства, заточенный, прежде всего, на рост ради самого роста, текущие проблемы решить уже не может. Тогда как значительная часть управленческого аппарата государств и компаний, не только российских, а вообще всех, продолжает пытаться решать текущие задачи, исходя из стремительно устаревающих представлений, сложившихся на рубеже прошлого и позапрошлого веков.
И не только они. Схожим образом оценивают происходящее многие аналитики и деловая пресса. Ну, например, на форуме в городе на Неве много упоминали рост оттока капиталов из России, за январь-апрель 2019, по сравнению с аналогичным периодом годом ранее, подскочивший аж в 1,9 раза. При экстраполяции данных на год, получается цифра «утекания денег» в 34,7 млрд долларов, что преподносится как признак глобальной угрозы. Бизнес в России чувствует себя плохо. Почти 70% опрошенных руководителей частных компаний якобы признались, что вести его в стране и раньше было непросто, а теперь так вообще житья не дают. Вот деньги из страны и бегут.
Якобы. Потому как при внимательном рассмотрении картина складывается существенно иной. За 2018 год чистая инвестиционная позиция РФ на 98,3 млрд долларов превзошла объем привлеченных иностранных капиталов в страну. В результате чего, по состоянию на 1 января 2019 года общий объем российских инвестиций за рубежом достиг 370,9 млрд долл. А внешний долг страны стал меньше на 64 млрд (всего мы должны 454 млрд долл., из которых 341 млрд непосредственно в долларах, остальное номинировано в рублях).
Нет, конечно, среди упомянутых 34,7 млрд какая-то часть уводимых в оффшоры прибылей действительно есть, но сколько-нибудь решающего значения она уже не имеет. Россия из чистых нетто-импортеров инвестиционного капитала уже пятый год как является нетто-экспортером. Мы кредитуем закупку у нас же продовольствия, промышленных товаров, вооружений, атомных электростанций и многого другого. Оно бы надо радоваться, но так как учетный механизм не делает разницы, какие и зачем за рубеж уходят деньги, цифра выдается общей кучей, с акцентированием внимания на единственном факторе — эти деньги ушли. С заведомо негативной коннотацией его итогового смысла.
Вот так и получается всеобщее стремление сохранять и наращивать чисто абстрактные индикативные показатели, вроде размера ВВП и суммы иностранных инвестиций, с очевидной деградацией степени понимания реального смысла наблюдаемых явлений. А там, где оно отсутствует, всегда возникают проблемы с выработкой адекватных управленческих решений.
Другой вопрос, что мы тут не одиноки. В точно таком же положении сегодня находятся все, особенно ведущие экономики. Разве что подходы к поиску решения и формированию нового механизма взаимодействия разные стороны демонстрируют существенно противоположные.
США делают ставку на старый принцип «умри ты сегодня, чтобы я дожил до завтра». Любыми способами. Прежде всего, протекционистскими. Игнорируя последствия. Включая собственноручный подрыв доверия к доллару, являющемуся фундаментом их мирового доминирования.
Этой цели подчинены все внешнеполитические действия американской правящей элиты по пересмотру любых международных соглашений и торговых правил в свою пользу. Якобы для достижения «более справедливых» условий для Соединенных Штатов. Размер ущерба американской версии справедливости для остальных партнеров (и даже союзников) Вашингтоном в расчет не принимается.
Тогда как Россия на ПМЭФ стабильно продвигает принципиально иной подход. Проблема общая, значит искать ее решение необходимо сообща. На основании учета всех взаимных интересов. Как между отдельными странами, так и их союзами. Это сложно и не быстро, но возможно и, что куда важнее, сулит более надежный долгосрочный финансово позитивный результат. И судя по стабильному росту количества участников встреч в городе на Неве, а также постоянному увеличению объема и разнообразия достигаемых соглашений, если так можно выразиться, русский подход для мирового сообщества оказывается явно куда привлекательнее и перспективнее американского.
Хотя, конечно, и это в своем выступлении тоже прямо отметил Владимир Путин, о достижении окончательного решения пока говорить преждевременно. Новые международные экономические механизмы в должной мере еще не заработали. Они покамест находятся в стадии формирования. Но общая динамика процесса явно позитивная, и это главный итог прошедшей встречи делового и политического сообщества планеты в Петербурге.
Гарантированного выхода из тупика точно не знает никто, но у русских его нащупывать получается явно лучше.
Состоявшийся 6−8 июня 2019 года 23-й международный экономически форум в Санкт-Петербурге с полным основанием можно считать рекордным. Советник Президента Российской Федерации Антон Кобяков на подведении итогов сообщил представителям СМИ некоторые, наиболее значимые, результаты.
В работе ПМЭФ 2019 приняло участие более 19 тысяч человек, в том числе свыше 3,5 тысяч гостей из 145 стран. Это при том, что всего в мире (представлены в ООН) 195 государств. Крупнейшими были делегации Китая (примерно 1000 бизнесменов и представителей государственных структур) и США (520 делегатов). В пленарных заседаниях участвовали лидеры шести стран, а также генеральный секретарь Организации Объединенных Наций.
В рабочих встречах в рамках мероприятия отметились руководители абсолютного большинства крупнейших мировых компаний из всех отраслей экономики. Только по официальным данным за три дня в Санкт-Петербурге было подписано 650 различных соглашений на общую сумму в 3,1 триллиона рублей.
В том числе весьма знаковых, как, например, соглашение между Xiaomi и Mastercard, благодаря которому в России станет доступен платежный сервис Mi Pay, или соглашение между «Газпром нефть», Shell и Repsol о намерениях по созданию совместного предприятия для освоения неразведанных Лескинского и Пухуцяяхского участков на Гыдане. И целый ряд других.
Со всем основанием можно резюмировать, что прошедшая международная встреча политических и деловых кругов в Северной столице России по своему экономическому значению, практическому масштабу и геополитическому весу явно превзошла результат январского экономического форума в Давосе, с конца 70-х годов ХХ века считавшегося главным событием такого рода на планете. Хотя, по официальному отчету устроителей, в ВЭФ-2019 приняли участие 50 глав государств и правительств, из людей, в мировой политике действительно значащих, там не было никого.
Совсем. Тогда как экономическая речь президента Путина в Санкт-Петербургепо своему значению и масштабу стратегических оценок тенденций мировой экономики уже ставится в один ряд с его знаменитым выступлением в Мюнхене в 2007 году. Озвученные тогда прогнозы полностью подтвердились в течение последующего десятилетия.
Из достигнутых итогов стал очевиден полный провал западной, прежде всего, американской стратегии экономической и политической изоляции России, которую Вашингтон проводит официально с 2014 года, а практически даже с 2008. То ли изоленты у них не хватило, то ли явно переборщили при планировании со скотчем.
Однако при всем этом приходится признать, что упомянутый успех пока носит лишь тактический характер. На стратегическом уровне участники вынуждены констатировать серьезность системного кризиса глобальной экономической модели капитализма. Это отметили в своих выступлениях не только Владимир Путин и Си Цзиньпин, но и многие другие представители политических и деловых кругов.
Вопрос касается не только усиливающейся тяги ряда стран к прямому протекционизму, он гораздо глубже. Нынешним внешним и внутренним условиям перестал соответствовать весь современный понятийный аппарат мировосприятия, формировавшийся на протяжении минувшего столетия.
Это хорошо видно по выступлениям апологетов классической школы, часто называемой либеральной. Например, министр финансов России Антон Силуанов назвал увеличение расходов граждан по кредитам одной из ключевых причин невозможности сохранения экономического роста страны. По его словам, население набрало слишком много ипотечных, потребительских и всяких прочих займов, процентные платежи и погашение которых не оставляет людям сколько-нибудь свободных денег на прочее потребление. И это действительно объективный факт.
В то же время он же заявил, что жить в кредит есть совершенно естественная норма. Так живет весь мир, и ничего страшного в этом нет. Возникает логичный вопрос — так закредитованность потребителей это естественная норма или все-таки проблема, требующая немедленного решения?
Впрочем, касается он всего экономического блока правительства. Председатель ЦБ Эльвира Набиуллина также демонстрирует собой не слишком сочетающуюся позицию. С одной стороны, она говорит — «это не наращивание спроса, не увеличение уровня жизни, этим поддерживается уровень жизни в условиях не очень высокого темпа роста доходов». И тут же возражает министру экономического развития Максиму Орешкину, по мнению которого рост потребкредитования не соответствует росту номинальных доходов населения, что доля задолженности домохозяйств в экономике составляет всего 14% ВВП, а значит, рисков для финансовой стабильности не несет.
Получается классический замкнутый круг. Доходов мало, их требуется увеличивать, но как это сделать в текущих условиях никто ничего внятного предложить не может. Это создает богатую питательную среду для особо либеральных обозревателей говорить о формировании в государстве своего рода экономической фронды, неспособной реализовывать нацпроекты и даже нежелающей исполнять майские указы президента РФ.
Правда, как водится, эти критики факты тасуют, прежде всего, с целью их подгонки под заранее нужную позицию — все пропало, вокруг одни дураки и предатели, всех нужно немедленно менять. Включая Путина. В действительности картина гораздо сложнее и сильно многообразнее. По старым лекалам экономика уже не управляется. Причем, что крайне важно, везде. Об этом в своей речи сказал президент России.
Примерно с 60-х годов ХХ века ведущим драйвером экономического развития всех развитых стран мира являлась торговля, доля которой в совокупном ВВП (что общемировом, что в ведущих странах) стабильно росла, достигнув на пике уровня 41−44%. Но на рубеже веков подъем остановился, а с середины первого десятилетия текущего века начался спад. К настоящему моменту торговля формирует лишь 31−32% общего объема экономики, уступая первенство услугам. В особенности, финансовым.
В общем, это не удивительно. Свободные рынки, экспансией на которые обеспечивался экономический рост глобальной системы капитализма, сегодня закончились. Во всех смыслах. Как в пространстве, так и в части объема самого потребления. Сколько бы сортов колбасы ни лежало на прилавке, потребитель в итоге выберет какой-то один.
Иными словами, старый капиталистический механизм устройства экономического хозяйства, заточенный, прежде всего, на рост ради самого роста, текущие проблемы решить уже не может. Тогда как значительная часть управленческого аппарата государств и компаний, не только российских, а вообще всех, продолжает пытаться решать текущие задачи, исходя из стремительно устаревающих представлений, сложившихся на рубеже прошлого и позапрошлого веков.
И не только они. Схожим образом оценивают происходящее многие аналитики и деловая пресса. Ну, например, на форуме в городе на Неве много упоминали рост оттока капиталов из России, за январь-апрель 2019, по сравнению с аналогичным периодом годом ранее, подскочивший аж в 1,9 раза. При экстраполяции данных на год, получается цифра «утекания денег» в 34,7 млрд долларов, что преподносится как признак глобальной угрозы. Бизнес в России чувствует себя плохо. Почти 70% опрошенных руководителей частных компаний якобы признались, что вести его в стране и раньше было непросто, а теперь так вообще житья не дают. Вот деньги из страны и бегут.
Якобы. Потому как при внимательном рассмотрении картина складывается существенно иной. За 2018 год чистая инвестиционная позиция РФ на 98,3 млрд долларов превзошла объем привлеченных иностранных капиталов в страну. В результате чего, по состоянию на 1 января 2019 года общий объем российских инвестиций за рубежом достиг 370,9 млрд долл. А внешний долг страны стал меньше на 64 млрд (всего мы должны 454 млрд долл., из которых 341 млрд непосредственно в долларах, остальное номинировано в рублях).
Нет, конечно, среди упомянутых 34,7 млрд какая-то часть уводимых в оффшоры прибылей действительно есть, но сколько-нибудь решающего значения она уже не имеет. Россия из чистых нетто-импортеров инвестиционного капитала уже пятый год как является нетто-экспортером. Мы кредитуем закупку у нас же продовольствия, промышленных товаров, вооружений, атомных электростанций и многого другого. Оно бы надо радоваться, но так как учетный механизм не делает разницы, какие и зачем за рубеж уходят деньги, цифра выдается общей кучей, с акцентированием внимания на единственном факторе — эти деньги ушли. С заведомо негативной коннотацией его итогового смысла.
Вот так и получается всеобщее стремление сохранять и наращивать чисто абстрактные индикативные показатели, вроде размера ВВП и суммы иностранных инвестиций, с очевидной деградацией степени понимания реального смысла наблюдаемых явлений. А там, где оно отсутствует, всегда возникают проблемы с выработкой адекватных управленческих решений.
Другой вопрос, что мы тут не одиноки. В точно таком же положении сегодня находятся все, особенно ведущие экономики. Разве что подходы к поиску решения и формированию нового механизма взаимодействия разные стороны демонстрируют существенно противоположные.
США делают ставку на старый принцип «умри ты сегодня, чтобы я дожил до завтра». Любыми способами. Прежде всего, протекционистскими. Игнорируя последствия. Включая собственноручный подрыв доверия к доллару, являющемуся фундаментом их мирового доминирования.
Этой цели подчинены все внешнеполитические действия американской правящей элиты по пересмотру любых международных соглашений и торговых правил в свою пользу. Якобы для достижения «более справедливых» условий для Соединенных Штатов. Размер ущерба американской версии справедливости для остальных партнеров (и даже союзников) Вашингтоном в расчет не принимается.
Тогда как Россия на ПМЭФ стабильно продвигает принципиально иной подход. Проблема общая, значит искать ее решение необходимо сообща. На основании учета всех взаимных интересов. Как между отдельными странами, так и их союзами. Это сложно и не быстро, но возможно и, что куда важнее, сулит более надежный долгосрочный финансово позитивный результат. И судя по стабильному росту количества участников встреч в городе на Неве, а также постоянному увеличению объема и разнообразия достигаемых соглашений, если так можно выразиться, русский подход для мирового сообщества оказывается явно куда привлекательнее и перспективнее американского.
Хотя, конечно, и это в своем выступлении тоже прямо отметил Владимир Путин, о достижении окончательного решения пока говорить преждевременно. Новые международные экономические механизмы в должной мере еще не заработали. Они покамест находятся в стадии формирования. Но общая динамика процесса явно позитивная, и это главный итог прошедшей встречи делового и политического сообщества планеты в Петербурге.
